— А вот черта с два, малышка, черта с два! — оборвала Эдна Диофант. — Если ты посмеешь вести себя так, как та дешевая проститутка, то на следующий же день окажешься за порогом моего пансиона! Еще раз. Так, как ты сейчас видела, делать ни в коем случае не надо! Ни в коем!
— Но как… тогда нужно? — сконфуженная ее резким тоном, спросила я, сбитая с толку вконец.
— Деточка, ты должна уяснить себе одну вещь. Мой пансион — самое элитарное заведение в городе, а, может, и во всей стране. Наши клиенты — сплошь вампирская элита и правящая верхушка Альянса. Более того, несколько раз нас радовал своими визитами сам великий князь Константин Леоне!
— Но разве так можно? Как же нравственная полиция и Его Высокопреосвященство Коул Тернер?
— Тернер был у нас, и ты сама видела, что из этого вышло, — Диофант довольно усмехнулась и пригнулась ко мне через весь стол. — Бордели существовали во все времена, и будут существовать всегда. Как бы не закручивал гайки кардинал, всегда найдутся те, кто обойдет даже самый суровый запрет. Мужчинам нужна любовь, Моника. Много, много любви, ради которой они готовы на всё! Мы те — кто знает, как им ее дать и… как это всё получить.
Поначалу мне показалось, что я ослышалась, поэтому тихо переспросила:
— Любовь? Любовь? Вы, наверное, имели ввиду се… секс…
Слово далось мне с трудом — раньше бы я в глубоком заикании так и осталась на первом слоге. Но все-таки оно далось, и я поздравила себя с успехом. Возможно, какой-то толк на ниве… продажи собственного тела за деньги из меня все-таки выйдет?
Небеса, как же ужасно звучит эта фраза. Как ужасно то, что я задумала. Если б моя милая, добрая бабуля, которая воспитывала меня в уюте, теплоте, простоте и бесхитростности, узнала, чем собирается заниматься ее любимая внучка, она просто не перенесла!
Но строго-настрого я запретила себе думать об этом и отогнала тягостные мысли прочь.
— Нет, вы только посмотрите на нее! — Эдна Диофант смерила меня цепким взглядом. — Она стесняется даже произнести слово «секс»! И это после нашей с тобой поездки в Пеитон! Это совершенно очаровательно! Я так понимаю, вопрос о твоей девственности поднимать в принципе даже смешно? Ты девственница — за версту видно… У меня есть на тебя один клиент. Очень-очень крутой и денежный клиент. Честно говоря, я сразу подумала о нем, как только тебя увидела. Просто идеальное попадание в его образ! Он давно не появлялся, потому что мне было нечего ему предложить, но от тебя он будет в восторге, я уверена! Угодишь ему — будешь купаться в деньгах!
Я кивнула, не зная, как мне на это реагировать. Наверное, нужно было радоваться. Купаться в деньгах — это было то, что в данный момент мне было нужно. Поэтому, превозмогая какой-то отвратительное чувство, скользким червяком вползающее прямо мне в сердце, я спросила:
— А как… ему угодить?
— Ты должна подарить ему любовь, Моника, — мечтательно улыбнувшись, ответила Эдна. — Не бездушный трах, который мы с тобой наблюдали из того вонючего шкафа… Прости господи, я чуть не уснула, пока он не кончил! Ты должна не просто подарить своему клиенту праздник — ты должна стать его праздником. Праздником, катастрофой, безумием, наваждением, соблазном, мороком. Ты должна дать ему все, что он пожелает. Потакать всем его страстям и порокам, низменным мыслям. Он хочет, чтобы ты стала его госпожой — ты станешь ею, Моника! Хочет, чтобы ты пресмыкалась и терлась об его ноги — ты будешь это делать, Моника. Любой каприз с нашим удовольствием, ты понимаешь, о чем я, детка? Ты должна смотреть на него влажными, влажными глазами, подставляя свое влажное, влажное сокровище! Должна дать ему понять, что он самый лучший, самый красивый и единственный и нет для тебя в жизни большего счастья, нежели счастье щедро жаловать ему сокровища своей любви и красоты! У меня ты станешь не дешевой уличной шлюхой. Даже думать о себе так не смей! Ты станешь куртизанкой. Старинное и красивое слово. Мне оно нравится!
Я растерянно кивнула, пытаясь осмыслить тот огромный пласт информации, что только что вывалился на меня. Мне нужно подумать. Мне нужно сесть и подумать об этом слове, при звуке которого что-то слабо шелохнулось в самой глубине моей души.
Куртизанка.
— У Эдны Диофант мужчины получают не только тело, но и душу девочки, — добавила она, и прозвучало это как-то зловеще. — У Эдны Диофант они получают любовь. Поэтому они возвращаются к нам снова и снова, оставляя суммы, которые тебе даже и не снились, малышка. Просто оближи его со всех сторон, как самый вкусный и сладкий леденец. Ты любишь леденцы? Может быть мороженое, или пирожное? Представь, что он весь обмазан этим воздушным, притягательным лакомством. Будь собой. Играй. Будь покорной. Будь непредсказуемой. Будь холодной. Будь страстной. В тебе живет этот огонь… Я же вижу, крошка. Сейчас это лишь искры над пеплом, да, я вижу пепел… Психологическая травма, скорее всего, детская. Кто-то очень недурственно прошелся по тебе, поселив вот эту неуверенность, закомплексованность, забытый взгляд, сгорбленные плечи. Кто же это был, что за твари? Наверное, жестокие одноклассники? Над тобой ведь издевались в школе, так?
И, как будто наяву я услышала эти гнусавые голоса.
Мадам Флюгер залезла в трубу!
Мадам пищит, труба трещит!
О это обидное, противное, прилипчивое прозвище, из-за которого я прорыдала столько ночей! Его придумала сама Виржини Ферло, которая обожала хихикать над моим носом. Она постоянно говорила, что он невообразимо длинный. Святые небеса, как же я переживала из-за этого проклятущего носа!
Специально отрастила волосы и всегда наклоняла голову вниз, чтобы они закрывали мой профиль. Только вот беда — в моей школе действовал строгий дресс-код, по которому девочкам нельзя было ходить с распущенными волосами…
Я спрятала лицо в ладонях, зная, что мое лицо некрасиво кривится, а нос покраснел и распух. Сейчас я заплачу — заплачу громко и горько, навзрыд. Чувствуя подступающую к ресницам соленую влагу, глубоко вдохнула и надавила кончиками пальцев на глазные яблоки, как будто хотела вдавить обратно и слезы.
Нет, я не заплачу.
Настало время все изменить.
— Да, надо мной издевались в школе, — я кивнула, утирая свои мокрые глаза. Но я не разревелась — нет, я все-таки не разревелась, поэтому могла гордиться собой! — Но это, скорее, было следствием. Моя мама была настоящей красавицей, а я, к сожалению, пошла не в нее. Она… была разочарована во мне, и поэтому…
— Эгоистичная, самовлюбленная идиотка — вот она кто, твоя мамаша! — со злостью оборвала меня Диофант. — Вот так запросто нанести ребенку серьезнейшую травму! Испортить такой превосходный материал, данный природой! Она — тупая курица, воистину. Послушай меня, Моника! Уж поверь моему чутью — в тебе это есть! Едва теплящиеся где-то на дне твоей души искры разгорятся в пламя! Пламя, на которое мужчины полетят, как мотыльки. В котором будут медленно плавиться, раз за разом моля только об одном — о продолжении…
