Мадам Флюгер. Мадам Флюгер называли они меня, а я день за днем глотала слезы, отчаянно завидуя Виржини Ферло… Всем им… Низкий, проникновенный голос Эдны звучал в моих ушах и от него волнительно, страшно и болезненно-сладко что-то дрожало внутри.
Дома мы с бабулей, поужинав, поиграли в штосс, а потом по центральному каналу начался один из ее любимых сериалов. Девушка десмондской крови поступила в Академию Вампиров, где каждый темный считал своим долгом унизить бедняжку из-за ее низкого происхождения. Однако защитник нашелся, и кто — сам ректор, который влюбился в умницу-разумницу с первого взгляда. Они очень мило катались на лошадях и спасали потерявшегося человеческого ребенка, а еще он ужасно понравился старенькой бабуле героини.
Но коварная преподавательница той же самой Академии, давно положившая глаз на красавца ректора, подожгла конюшню, подстроив все так, чтобы подумали на невинную девушку-десмондку. Ректор с гневом выгнал несчастную, но в итоге правда вышла наружу, и, терзаемый муками совести, благородный вампир разыскал ее на улицах города и даже спас от упырей. В конце концов, влюбленные обрели счастье, а виновные были наказаны.
Я улыбалась и болтала с бабушкой, живо обсуждая происходящее на экране, но это было словно на автомате, в фоновом режиме тех мыслей, которые роились в моей голове.
В принципе, с учетом происходивших в моей жизни событий, бессонные ночи последнее время не были для меня в новинку. Но в этот раз все было как-то по-другому. По-особенному.
Я лежала в темноте с открытыми глазами, и вспоминала свой выпускной бал. Вспоминала, как сидела за столиком, расправляя складки своего светлого платья и отчаянно молилась, что кто-то из парней пригласит меня на танец. Мне не нужно было ни короны королевы бала, ни бутоньерки, которую обязательно должен подарить девушке на балу ее друг, сосед или бойфренд, не нужно было даже восхищенных взглядов или комплиментов.
Я просто хотела потанцевать. Просто. Хотя бы один танец. Но, в конце концов, осталась одна — пара нашлась всем девушкам. Всем, кроме меня… Чтобы не выглядеть за столиком одной смешно и нелепо, я решила выйти на воздух, и, спускаясь по лестнице, услышала знакомый голосок Виржини Ферло, очаровательную головку которой сегодня, разумеется, украсила корона.
— Так и сидит? Ждет, когда ее танцевать позовут? Оу, бедняжечка, Мадам Флюгер! А вы видели этот кусок портьеры, которым она обмоталась? А, нет, это не портьера! Это похоронный саван ее бабушки, в котором старушка готовилась отойти в мир иной, но решила, что внученьке на выпускной он все-таки нужнее! А пелеринка эта вязаная сверху? Не иначе, бабуля заодно распустила один из комбинезонов для кошек! Ну, вы знаете, они с Флюгершей вяжут для животных из приюта костюмчики! А прическа! Угодники, эти перышки, по-моему, были в моде лет тридцать назад!
Довольный гогот и остроумные комментарии группки моих собравшихся под лестницей одноклассников был ей ответом. «Стойте, стойте, у меня идея!» — вдруг взвизгнула Виржини. «Сейчас кто-то из парней пригласит ее на танец, а потом…»
Дальше я уже не слушала. Глотая слезы, бежала по ступенькам вниз, на ходу вытаскивая шпильки из щедро политых лаком волос. Прическу мне сделала бабушкина подружка — бывший парикмахер. Я знала, что после бала одноклассники поедут гулять к Пьеру-Антуану Герену — его родители специально предоставили в его полное распоряжение свой роскошный особняк на целую ночь.
Но для меня выпускной был уже окончен.
Я сделала вид, что позабыла, загнала это вглубь себя, в конце-то концов — я уже не та маленькая зашуганная девочка — столько лет прошло! Я сделала вид, что позабыла, как сильно завидовала Дороте Пател, моей подружке по Социальному училищу, за ней вечно ухлестывали парни, меня же они воспринимали, как пустое место, как довесок к красивой Доротке. Я сделала вид, что не обратила внимания, когда на работе на место Дороты Пател пришла Фелиция Виклер. Я сделала вид, словно для меня неважно, что до двадцати трех лет я так и осталась ни разу не целованной девственницей.
Я и к Итану потянулась потому, что он показался мне очень добрым и хорошим. Не отдавая себе отчета, надеялась, что уж он-то не обидит, не будет издеваться над дурнушкой.
Как отвратительно! Отвратительно, святые небеса! Я хотела признаться в любви мужчине, уже сразу рассчитывая на отказ и надеясь, что он меня хотя бы пожалеет…
И вот сейчас слова, сказанные мне абсолютно чужой женщиной, которая намеревалась продать мою никому не нужную девственность какому-то богатому мужчине, взбудоражили меня. Сердце стучало, как бешеное, и под тяжелым одеялом мне почему-то стало нестерпимо жарко.
Откинув его, я лежала в одной ночной рубашке — толстой огромной ночной рубашке до пят, а потом неожиданно для себя самой сбросила и ее, оставшись в одних трусиках.
Так лучше. Да, так лучше. Ветерок с балкона приятно холодит мою обнаженную кожу, и она покрывается мурашками. Как это, оказывается, забавно — чувствовать мурашки, лежа обнаженной на постели…
Неужели я действительно могу быть такой? Красивой, желанной, обласканной? Неужели я никакая не Миссис Флюгер в «саване» с жуткими перышками на голове? Давно уже не она…
Я никогда бы в жизни не поверила в это. Не смогла поверить в себя — слишком много неуверенности и нелюбви к себе жило внутри меня. Никогда — если бы не яростные поцелуи Кастора Троя…
Если бы не влюбленные глаза Коула Тернера…
ГЛАВА 14
Старлетка
На следующий вечер, сказав бабуле, что к Фелиции, я приехала в гости в пансион к Эдне Диофант. Присев на краешек софы, с удивлением слушала, как она до хрипоты спорит с остальными девушками по поводу последней коллекции именитых модельеров Андрелоне и Капуто. Уж насколько я была далека от мира моды, эти имена знала даже я! Оказывается, сама Эдна и несколько девочек специально ездили в Грацаяллу на премьерный показ, посвященный богиням древности!
Диофант показывала фотографии нарядов, и в пух и прах раскритиковывала их за то, что им место на стендах музеев Беатрис и Дэвида, нежели в гардеробе современной девушки.
— Слишком много золота! — говорила она. — Слишком пышные фасоны! Слишком глубокие разрезы! И абсолютное отсутствие интеллигентной скромности! Такого быть не должно, понятно? Не должно.
Джемайма, Виола и Грейс — девушки, которых она брала с собой, наоборот, едва сдерживали восторги по поводу сложнейших вышивок, принтов в виде репродукций картин художников грацаяльского Ренессанса, огромным множеством вариаций хитонов и пеплосов.
В какой-то момент я поняла, что с огромным интересом слушаю горячий диалог, с неподдельным восторгом разглядывая красочные фотографии с показа. Модели в дивных нарядах и вправду казались богинями! В этом споре я однозначно была на стороне Джемаймы, Виолы и Грейс!
— Моника! Моника, хочешь чаю? Они еще сто лет болтать будут — устанешь слушать!
Я, правда, не знаю, откуда эта девушка с яркими, практически морковного цвета волосами в стрижке каре знала мое имя — нас не знакомили. Более того, в тот день рейда Тернера на пансион ее здесь точно не было — такую прическу сложно было проглядеть. Но, присев рядом со мной, она дружелюбно представилась: «Кароль», и увлекла на кухню.
