Сквозь стену из стекла ярко светит мартовское солнце, но тем хуже предчувствие чего-то страшного и неотвратимого. На самый центр образовавшегося пространства черные мрачные нравственники выводят мужчину в белой больничной рубахе.
Он обрит налысо, поэтому я не сразу узнаю в нем Мистера Конский Хвост из клуба “Малиновый Вихрь”. Того самого, который хотел заплатить мне за приват, и от которого я сбежала в туалет.
Конский Хвост (который сейчас уже похвастаться такой шевелюрой не мог) держался прямо и был достаточно спокоен, но я видела, как трясутся кончики пальцев его левой руки.
И тогда Его Высокопреосвященство Коул Тернер выступил вперед и заговорил, и голос его, холодный, бесстрастный, похожий на ударяющиеся друг о друга осколки льда, был хорошо слышен во всем холле.
— В стране, где безнравственность стала угрозой национальной безопасности государства, мы не можем больше закрывать глаза на беззаконие. Масштабы нарушения нравственных стандартов превысили все возможные пределы. Вампирское сообщество во главе с князем Константином Леоне, исповедующее нормы цивилизованной жизни, не в состоянии эти нормы защитить. Главными нашими ценностями были и остаются конфиденциальность, безопасность, достаток, закон, мир, порядок, духовность, верность, семья и наша вера, без которой нет справедливого и процветающего общества. И попрание этих ценностей мы рассматриваем, как попытку выступить против самого государства. Этого человека зовут Дейвис Шеринг, и он осквернил высшую ценность — свою семью — подлой, грязной, неоднократной изменой собственной жене. Именем Каина и Лилит я налагаю на него епитимью, которая ждет любого, кто нарушит нормы морали нашего общества.
Дальнейшее было видно не так хорошо из-за пластикового полога мобильной операционной, которую суровые нравственники с непроницаемыми лицами выкатили в центр холла. И все-таки разобрать, что там происходило, было возможно.
Шеринга, который и не думал сопротивляться, уложили на стол и надели на его лицо маску. Взгляд мужчины затуманился, после чего, вдохнув еще пару раз, мужчина закрыл глаза. Врачи в синих шапочках, похожих на шапочки для душа, с лицами, которые были полностью скрыты масками, склонились над ним с отливающими никелем инструментами, практически закрыв его собой.
Наверное, хорошо, что с нашего с Фелицией угла обзора не было видно, что именно они делают…
Я обратила внимание на нескольких людей с бейджами “Пресса” на синих ланъярдах, которые щелкали затворами фотоаппаратов, а затем посмотрела на Коула Тернера.
Он стоял, заложив руки за спину, немного поодаль от остальных нравственников, в своем черном кителе без каких-либо знаков отличия — безупречный, и абсолютно прямой, вызывая не то, что страх — какой-то суеверный трепет.
И тут я заприметила взгляд, которым на него смотрела полноватая офицер Гурович — в нем были обожание и восхищение, не свойственные этой женщине.
— А Гуровичиха-то, похоже, по Его Высокопреосвященству слюни пускает, — в самое ухо шепнула мне бесстрашная Фелиция Виклер. — Только вряд ли этой коряге что обломится, Тернер — не мужик, кремень!
Я бы со страху умерла говорить такое здесь и сейчас, рискуя быть услышанной — а ей хоть бы хны!
Да, Фели, ты права. Та слабость, которую он себе позволил со мной, сделала его еще более непробиваемым, еще более железобетонным, еще более ревностно соблюдающим жестокие догматы веры.
Даже думать жутко о том, что велел Кастор Трой. О чем до этого говорила Сабина Альмади…
Уложить его в постель?
Даже слабая попытка станет самоубийством.
Поэтому, похоже, это я в скором времени буду лежать под маской для наркоза под объективами фотоаппаратов репортеров и молчаливыми взглядами, а безликие врачи в смешных шапочках склонятся надо мной, чтобы лишить какой-нибудь части тела или органа.
Впрочем, скорее всего, епитимья, которую наложит на меня Коул Тернер, будет более суровой, чем кара Дейвиса Шеринга, каталку с которым нравственники в такой же черной, как и у кардинала, форме, вытолкнули из-под пластикового полога и провезли под нашими глазами к выходу.
Левая рука мужчины заканчивалась аккуратно перебинтованной культей.
Кисти руки у него уже не было.
ГЛАВА 17
Маленькое черное
-Итак, моя Мисс Тихоня, я жду! Жду очень подробного, пространного и красочного рассказа об офицере Трое! Уж ты-то по-любому смогла теперь что-то эдакое высмотреть! Правда, что он выбивает из обвиняемых показания, избивая их обернутой в полотенце бутылкой с водой? Он посещает вампирские суаре, или все-таки равнодушен к крови? И главное, главное, главное! Ты видела хоть одну его девушку? Мне дико интересно, какой у него вкус на женщин!
Сразу после получения наследства Фели затеяла в своей квартире грандиозные изменения с полной перепланировкой. Я еще не была у нее в гостях после ремонта, хоть он и закончился два месяца назад — она обещала позвать, однако все время сетовала на недостаток времени.
Но после работы она притащила меня к себе чуть ли не силком. Я была поражена тем, как преобразилась ее довольно старое и заставленное вещами жилище. Нанятый Фелицией новомодный дизайнер потрудился на славу, сотворив чудесный светлый интерьер с яркими лимонными, бирюзовыми и розовыми акцентами. В каждой мелочи — от настенных панно до яркой мебели чувствовался современный стиль и неповторимая женственность.
Я сидела в гостиной с чашкой какого-то травяного чая в руках, а раскрасневшаяся Фели все таскала и таскала на диван платья и костюмы, юбки и блузки, которые она приобрела на шопинге в Грацаяле.
— Какое платье, какое платье, Никки! Андрелони и Капуто, это прошлогодняя коллекция, поэтому урвала с бешеной скидкой! Ну и что, что прошлогодняя, ты посмотри, как сделано! Какая ткань, лекала, отстрочка! Умереть можно! Сидит, как влитое! Ну, Никки, тебе не интересно, что ли? Идет мне, глянь? Красиво? Нравственники же не придерутся, правда? Не полнит?
Платье миди с цветочным принтом и юбкой-солнце Фелицию не полнило, наоборот, она в нем была чудо, как хороша, и, похоже, хорошо осознавала это — слишком уж с удовольствием, напоказ крутилась перед зеркалом.
— Посмотри, вот тут у меня точно жир не торчит? Прям вот точно-преточно? Ну, так что там Трой, чего ты молчишь-то? Это правда, что он заставляет тебя бегать ему за кофе по три раза на дню и стирать свои рубашки?
— Правда, — односложно ответила я, гладя кошку Фелиции — вислоухую Налу, которая, запрыгнув ко мне на колени, настойчиво принялась пихать меня лбом о ладонь.
— Вот сволочь! Но, надо признать, сексом от него так и прет! Как думаешь, какой он в постели? Ой, хотя кого я спрашиваю, нашу Мисс Недотрогу? Да уж, повезло тебе, по крайне мере, можешь быть спокойна, что он не станет к тебе приставать. Наверное, он специально тебя в помощницы и выбрал, чтобы не мешать секс с работой. А ведь говорят, в постели Кастор царь и бог… Может быть, я бы даже и попробовала… Каких же он любит? Раскрепощенных или, наоборот, поневиннее? — Фел сбросила платье от Андрелони и Капуто, и принялась натягивать какие-то умопомрачительные серебристые брюки, тоже от известного модельного дома. — Как думаешь, не слишком в обтяжку для Его Высокопреосвященства?
