По правде сказать, я ожидала увидеть нечто вроде тюремной зоны: бараки, решетки на окнах, конвой с собаками…
Ничуть не бывало! Поселение напоминало скорее город шестидесятых-семидесятых годов с жилыми капитальными домами без какого-либо декора, четкими прямыми линиями газонов и тротуаров, напоминающими какую-то геометрическую фигуру.
На улицах полностью отсутствовала какая-либо реклама, зато царила идеальная чистота!
Все это было настолько непривычно, что напрашивались мысли о каком-то городе будущего. Антиутопическом городе — так как Поселение патрулировалось нравственниками, которые в своей черной строгой форме резко контрастировали с горожанами в простеньких бесхитростных вещичках. В этом плане мое вязанное серое пальто было ну очень в тему, делая практически невидимкой и абсолютно не выделяя из толпы…
Поинтересовавшись у одной из поселенок, где находится промтоварный отдел, я получила подробный ответ. На самом деле заблудиться здесь было нереально — городок оказался не таким уж и большим, тысяч на пять человек, а, может, и того меньше.
Промтоварный отдел просто потрясал своим бесхитростным интерьером и крайней степенью унылости и блеклости представленных тут вещей. Особенно после того, что я недавно видела на «Виа Орелин».
При моем появлении у Дейвиса Шеринга, чего-то там пересчитывающего за допотопной кассой сделалось такое лицо, что, окажись тут кто-то, кроме него, он бы точно меня выдал.
Сказать, что у него глаза на лоб полезли — ничего не сказать!
— Честно, я не думал, что ты придешь… — потрясенно прошептал он, а я, распахнув пальто, прямо у него на глазах расстегнула верхние пуговички платья и достала из бюстгальтера фотографическую карточку с адресом на обороте.
Слезы блеснули в глазах Шеринга, едва он завидел снимок, вглядываясь в него так, словно хотел вобрать малейшие черты своей дочки, а я зашипела: «Убери! Спрячь!».
Промедлив еще пару мгновений — он действительно не мог оторвать глаз от фотки, Шеринг послушался, а затем случилось нечто неожиданное — этот мужчина, которого я видела четвертый раз в жизни, крепко обнял меня и прошептал: «Спасибо! Спасибо! Ты не представляешь, что сделала для меня…».
Я успела отскочить от него в самое последнее мгновение, прежде, чем из-за аккуратно развешанных на вешалке непрезентабельных пиджачков показался мужчина в форме нравственника.
— Только не это… Субдиакон Пий Малек! — сдавленно прошептал Шеринг. — Что бы ни было — молчи и взгляд в пол!
Беспрекословно подчинившись, я все-таки успела разглядеть, что это был невысокий плотный мужчина лет сорока с распущенными до плеч седыми волосами, гладко прилизанными на черепе и выдающимся орлиным носом. Так же у субдиакона Малека имелись светло-серые глаза, напоминающие глаза хищной рыбы с огромными челюстями, живущей где-то на глубине темных, холодных вод.
— У тебя все в порядке, Дейвис? — поинтересовался Малек, внимательно приглядываясь ко мне. — А это кто такая? Лицо незнакомое… Новенькая?
Шеринг уже открыл рот, но я его опередила.
— Эва Видаль, статья тридцать третья, часть Б, — отчеканила, несмотря на то, что Шеринг сказал молчать. Но если его в чем-то заподозрят, значит все, что я сделала, было напрасным. — Депортирована в Поселение тридцатого марта, то есть три дня назад. Из Предьяла привезли новую литературу, мне велели раздать…
И я продемонстрировала субдиакону брошюрки из своей сумки. Если бы от страха можно было бы умереть, я уже лежала мертвая. Но это та, прежняя Моника Калдер сейчас бы лепетала нечто бессвязное, выдавая себя с головой. Я должна была хотя бы попытаться выкарабкаться. Есть надежда, что я буду настолько убедительной, что этот пугающий нравственник с глазами маньяка не потребует у меня документы.
— Вот это очень хорошая тема, — заметил субдиакон и цепанул из моей сумки буклетик «Что такое, по-вашему, чистота?». — Что такое чистота, по-твоему, Эва?
— Это светлые помыслы, — с готовностью ответила я. Я знала, что он хочет от меня услышать, но никак не могла собрать мысли в кучу и найтись с ответом. — Нужно бороться с греховными соблазнами, заботиться о чистоте своей души… Молиться…
— Молится, ну конечно… Лучше и не скажешь! — кивнул Пий Малек, а потом все рухнуло в пропасть, когда он сказал. — Покажи, пожалуйста, свои документы и пропуск, Эва.
Я застыла, ни жива ни мертва, как кролик перед удавом, а Малек сказал, нажав кнопку рации: «У меня незаконное проникновение в Поселение. Молодая девка. Как понял меня? Незаконное проникновение! Как понял?». Рация затрещала, а потом мужской голос ответил из динамика: «Понял тебя хорошо. Веди».
А вот это точно все. Если до этого ситуация еще могла как-то разрешиться, то сейчас, когда Малек передал по рации, надеяться было уже не на что.
Это не Кастор Трой, с которым можно было договориться…
Шеринг попытался слабо дернуться, но я едва заметно покачала головой. А субдиакон Пий Малек схватил меня за запястье, до боли выкрутив руку и куда-то поволок.
Попалась.
Самое обидное, что у меня почти получилось… Какое бы наказание мне не грозило, хуже всего, что я обратила на себя внимание нравственников. А это значит, они будут рыть носом землю, пока не вызнают обо мне все.
Мужчина волок меня, неестественно выкручивая руку — нарочно причиняя боль и осыпая бранью, которую странно было слышать в устах человека, имеющего церковный сан.
— Тебе крышка, поняла меня? Уяснила, безмозглая сука? Думала, сможешь меня провести своими книжечками? Я сам буду допрашивать тебя, тупая юбка, и, будь уверена, у тебя от меня не останется вообще никаких секретов! Ты у меня кровавыми слезами умоешься!
Всю мою смелость как ветром сдуло, потому что этот мужчина действительно был жуток и, кажется, не вполне нормален. Дрожа, как осиновый лист, я всхлипнула, а в следующее мгновение, словно во сне, услышала голос еще одного нравственника, который сообщил:
— Сам здесь. Давай ее к нему!
— Но я хотел ее допросить! — заупрямился субдиакон. — Ты же знаешь, у меня эта сучка точно заговорит…
— Совсем рехнулся, Пий? Веди девчонку к кардиналу и живо!
Малек с видимой неохотой подчинился, не обратив внимания, что при слове «кардинал» я помертвела и прекратила сопротивляться.
И, даже не успев осознать это, не успев подготовиться, хотя бы каплю собраться с силами, увидела Коула Тернера со всей братией нравственников, словно темного колдуна в окружении черных воронов.
— Ваше Высокопреосвященство, на территории Поселения мной задержана лазутчица, — чуть ли не слюной исходя, принялся докладывать Малек. — Позвольте мне допросить ее! Я обладаю особенным подходом к таким наглым возмутительницам общественного спокойствия…
Пий болтал в таком духе что-то еще, но это было неважно. Все было неважно, все окружающее ушло, отдалилось, стало размытым, потому что Коул Тернер посмотрел на меня и узнал меня, но ни единой эмоции не отразилось на его равнодушном лице.
