А мне, клянусь, даже в ледяной воде стало жарко, как в бане!
Не в силах оторвать взгляд от чёрного крылатого силуэта я не могла не подметить, что он… О! Он прекрасен!
Чёрный! Огромный! Со сверкающей в солнечных лучах чешуёй!
Далёкий. Недостижимый. Сильный.
Конечно, я зря волновалась. И уж конечно, зря только опозорилась перед Кригар. Какое ему, этому дитя союзу моря и неба дело до того, кто ходит по земле?
Я и раньше видела драконов, не сказать, чтобы часто, но… Это никогда не бывало прежде так волнующе. Захватывающе. Магнетически.
Да-да-да!
Кажется, Дорогой Дневник, пора перейти к самым стыдным признаниям.
Конечно, как ты догадался, к нашим с ярлом урокам.
Наши с ярлом уроки… Как обыденно это звучит. Разве передают эти слова, что это… это… Это то, чего я жду каждый день с замиранием сердца.
А начинаю ждать, когда очередной урок подходит к концу.
Каждый раз, глядя в его синие, как небо над Йёрным морем глаза, кто-то стучит молоточками в висках, перебирает крохотными лапками по коже.
Кто-то словно шепчет на ухо:
— Вивьен, ты пропала…
Пропала. Окончательно и бесповоротно. Просто как в омут с головой.
Кирка-Цирцея! Разве я думала, что бывает так?
От этого же можно просто умереть!
Я пишу тебе, Дорогой Дневник, а дыхание перехватывает, сердце начинает строчить испуганным зайцем, по телу разливается какая-то неведомая сладкая тяжесть.
Стыдно…
Думала ли я, между прочим, заслуженный учитель года, что буду стыдливо отводить взгляд, что мой голос будет дрожать, что меня будет бросать в жар от случайного соприкосновения рукавами у школьной доски.
Мало мне смотреть на собственного ученика снизу-вверх, рядом с ним я невольно сама оказываюсь в роли ученицы.
Ты спрашиваешь, чему о н учит меня?
Я отвечу.
Силе. Благородству. Мудрости.
Ты говоришь, что этому невозможно научить, что всё это в крови, или есть, или нет.
Да, тысячу раз да!
Знал ли ты, Дорогой Дневник, что ярл Дрэкенс-Лэйр Йон Линдорн возглавил военную компанию в 20-м году? Во время войны в архипелаге Чёрных скал? И что не проиграл ни одного сражения, и даже больше того, во время битвы на Зелёных островах не потерял ни одного бойца?
Он — тот, чьё имя намертво начертано во всех учебниках истории Драконьей Империи. И мне безумно стыдно, что я не сразу поняла, что речь именно о нём! Вместо того, чтобы слушать накануне своего прибытия в Драконье Логово россказни сплетницы Салли, мне не помешало бы полистать учебник истории.
Подозреваю, сестре Тересе было бы стыдно за меня.
Он не разговорчив, этот ярл. И ещё он скромен.
Как же он может учить меня силе, благородству и мудрости, спросишь ты, раз наши приватные беседы (краснею) носят довольно-таки сдержанный характер?
О, если бы ты мог видеть его ауру, ощущать его энергию, дышать атмосферой силы и власти, что он каким-то невидимым способом создаёт вокруг себя…
В каждом его жесте, движении, слове… целый мир, клянусь тебе!
И… пожалуй, на сегодня откровений хватит.
Завтра рано вставать, а ведь я хотела завтра с утра…
Потом, потом…
* * *
Вивьен вздрогнула, когда в дверь постучали. Астрид никогда не стучится, к этому, пожалуй, пришлось привыкнуть, а кому, кроме девочки, придёт в голову прийти к ней в предрассветный час?
Оказалось, Грете.
Радушно улыбаясь, экономка вручила корзинку с пирожками — румяными, тёплыми, даже горячими.
Вивьен не удержалась, вгрызлась в румяный бок под довольным взглядом Греты.
— Это во сколько же Марта встала, чтобы испечь их? — пробормотала Вивьен, пока рука тянулась за вторым.
— После того, как ты, девочка, вылечила её катаракту да ревматизм, можешь считать, что молитвами в маг-храме на всю жизнь обеспечена, — лукаво улыбнулась экономка. — А это уже от меня. Как двадцать лет долой, клянусь морскими богами! Я уж и забыла, что значит, когда руки-ноги мои, родные, а не птичьи лапы артритные…
— Ой, как неудобно, не стоило! — пробормотала Вивьен, с восторгом разглядывая тёмно-синий плащ, подбитый шерстью. — Какая красота!
— Рукодельничаю по вечерам, — хмыкнула Грета. Видно было, что похвала Вивьен ей приятна. — А ты, я слышала, бухыкала вчера.
— П-простите?
— Да кашляла, кашляла, я имею ввиду. Так уж у нас говорят. Это всё ваши заплывы с Астрид. Девочке ничего не будет, она привычная, а ты заболеешь. Кто тогда позаботится о ребятишках, да и о нашем ярле?
— Но я, — Вивьен чувствовала, как предательская краска заливает по уши. — Я не забочусь об ярле…
— Ой, да ладно тебе. Как будто я не вижу, что с твоим приездом он словно светиться начал? Вот ты маленькая, от горшка два вершка, чисто пуговка. Я поначалу, да что там я, — все сомневались, как эта пуговка с нашим хозяином сладит…
— Скажете тоже, сладит, — Вивьен зарделась. — Так говорите, словно он опасный зверь.
— Он — дракон, — напомнила женщина. — Поверь, кроха, чтобы приручить дракона, самое большое и сильное существо на свете, нужно внутри такой быть, под стать ему. Большой и сильной.
— Ну, не такая я и большая, — смущенно засмеялась Вивьен. — И уж, конечно, не сильная вовсе.
— Так ведь разве я о теле говорю? — изумилась Грета. — Мы, жители шхер, видим побольше других людей, даром, не маги. Когда вынужден выживать с рождения, да ещё и среди такой красоты, как Драконье Логово, не только тела, но и души, милая, закаляются. Мы здесь враз фальшь распознаём, а уж если видим что-то истинное, неопровержимое, то и говорим об этом прямо, как на духу.
Вивьен поняла, что ещё минута, и она просто сгорит от стыда.
Слушать экономку было приятно, но очень стеснительно.
Поэтому Вивьен тепло попрощалась с доброй женщиной и поспешила в школу.
Как раз к приходу первого ученика (им оказался Бьёрн) она успела немного отойти от разговора с Гретой, проверить вчерашний диктант и начертать на доске схему сегодняшнего урока.
— Вы одна, фрекен? — как-то смущаясь, спросил сын морского охотника.
— Ну да, — улыбнулась через плечо Вивьен. — Фру Норберг проверяет с утра ловушки у Кроличьей шхеры. Думала, ты тоже с ней, с другими ребятами.
