— Кажется, не имел чести быть вам представленным за ужином, фрекен, — продолжал голос.
Любопытный мотылёк закружился над ним и Вивьен с замиранием сердца узнала того самого человека, кто заметил её в окне, и, надо сказать, не на шутку испугал.
Говорил он на йёрском, но с таким откровенным гаэльским акцентом, что Вивьен на миг ощутила запахи пряностей в порту, шум, гам, удары в гонги и барабаны — именно этими звуками переполнен гаэльский порт.
Сама не понимая, зачем она это делает, она ответила человеку на чистом йёрском, но с едва уловимым стадсхольменским выговором.
— Должно быть потому, что меня не было за ужином, уважаемый…
— Герр Мэдсон, — любезно подсказали ей, продолжая буравить взглядом.
Взгляд герра Мэдсона был недобрым. Чересчур пристальным, изучающим, будто у покупателя, что ощупывает товар.
— Герр Мэдсон, — повторила Вивьен. Повинуясь жесту человека, она тоже представилась:
— Фру Мичи.
— Вот как? — тот деланно удивился. — Уже фру?
Вивьен пожала плечами. Мол, делов-то.
— У вас очень характерная внешность, ф…ру Мичи. Не из Гаэлии ли вы?
Вивьен снова пожала плечами.
— Вы мне льстите, уважаемый герр Мэдсон. У меня абсолютно типичная внешность. И вы ошибаетесь, я из Стадсхольмена.
— Вот как! — тот даже руками всплеснул. — Мне доводилось там бывать. И на какой улице вы жили?
«Проклятье!» — выругалась про себя Вивьен.
Вслух же она сказала:
— На Лесной, герр Мэдсон.
— Это… Это… На перекрёстке Красной Жанны?
— Да, напротив Пансиона Кирки-Цирцеи, уважаемый.
— Каким же ветром занесло вас в Драконье Логово? Неужели, как и я, пережили кораблекрушение? В таком случае у нас много общего, фру Мичи.
Вивьен деланно рассмеялась.
— Не думаю, — сказала она. — Если вы, конечно, не сельский учитель. Который, можно сказать, оставил блага цивилизации, чтобы нести учёное слово тем, кто в нём нуждается.
— Вот как? — герр Мэдсон выглядел удивлённым, а взгляд его стал ещё настороженнее. — Значит, вы оставили Стадсхольмен и приехали преподавать в Драконье Логово?
— Именно так, герр Мэдсон. Истинный учитель — не там, где мягко и тепло, а где он больше всего нужен.
— Простите моё любопытство, фру Мичи. Просто так непривычно встретить привлекательную молодую женщину в замке неженатого ярда… Которая к тому же говорит, что она сельская учительница. Морские боги! Вы полны загадок. Конечно, все разгадать мне не светит, но, чувствую, эта тайна не будет давать мне покоя и не даст уснуть.
— Что ж, — Вивьен деланно улыбнулась. — В таком случае вам полезно будет пройтись по набережной и полюбоваться звёздами. А потом встретить рассвет. Они в эту пору года здесь особенно чудесны. Потому что ваше любопытство, боюсь, останется не удовлетворено.
— Отчего же?
— Оттого, что моя личная жизнь совершенно вас не касается.
Вивьен закипала от гнева под этим пристальным, липким взглядом. У неё было ощущение, что она балансирует на краю пропасти. Малейшее неверное движение… И уже ничего не поможет. Герр Мэдсон, кто бы он ни был, определённо играл с ней, как кот с мышью, деланно втягивал когти и не спешил показывать клыки.
— Вот это пример истинной добродетели и сострадания. Я должен направить хвалебный отзыв в школьное ведомство. Не подскажете ваше полное имя, фру Мичи?
Вивьен хотела было припустить по коридору, в надежде, что чрезмерно любопытный гость с жестоким лицом не поспешит за ней по коридору, когда совсем рядом раздалось:
— Не подскажет. Герр Мэдсон, вы, должно быть, заблудились?
Вивьен готова была броситься ярлу на шею и расцеловать его.
Казалось, её попытались столкнуть в пропасть, но уже знакомые и надёжные руки поймали. И держат крепко.
— Да, заплутал, — признался герр Мэдсон, явно досадуя встретить ярла.
Тот же воплощал собой само спокойствие.
— Не удивительно, — сказал он с ледяной улыбкой, которая сделала бы честь придворному интригану. — Не иначе, как опять шалят лестницы. Иначе вы бы никогда не оказались в западном крыле вместо восточного, где находятся ваши комнаты.
— Вы сказали, шалят лестницы, ярл?
Вид при этом у Герра Мэдсона был озадаченным.
— О да, прошу извинить, — снова холодно улыбнулся ярл. — Этот замок — замок ярла архипелага, как понимаете — здесь даже стены дышат магией. Причём не всегда дружественной. Поэтому вас должны были предупредить: ночью здесь не безопасно. Блум, будь другом, проводи господина в комнату.
От стены отделилась тень и Блум встал за спиной герра Мэдсона. И пусть тот был выше ростом и шире в плечах… в Блуме тоже не чувствовалось недостатка в силе.
Попрощавшись с ярлом и пожелав спокойной ночи Вивьен, герр Мэдсон, наконец, ушёл. Напоследок посмотрел на Вивьен долгим взглядом.
Наконец, их шаги стихли и Вивьен уже собиралась поблагодарить ярла, когда увидела, что лицо дракона буквально исказило яростью.
— Что именно вам было непонятно, фрекен?! В моём приказе?!
Вивьен сглотнула и отступила на шаг.
Это подействовало.
Дракон закрыл глаза и глубоко вдохнул, должно быть, считал про себя до десяти. А когда снова посмотрел на Вивьен, помимо злости в его глазах была усталость. И что-то ещё, Вивьен не разглядела, что именно.
— Ложитесь уже спать, фрекен, — устало сказал дракон, прежде, чем развернуться и удалиться по коридору.
Глава 12
Как и обещал ярл, корабль за «потерпевшими» прибыл через два дня. В гавань отчего-то заходить не стал, ярл с командой провожали гостей с их багажом на пароходе береговой охраны.
Вивьен с Астрид наблюдали отплытие с маяка.
Вивьен сама никогда не решилась бы ослушаться ярла (по-крайней мере, хотелось в это верить), но Астрид была неумолима.
Понимая, что для ребёнка, особенно такого, как Астрид посиделки в четырёх стенах целых два дня, были, должно быть, пыткой, Вивьен позволила втянуть себя в авантюру.
Пробраться по специальному туннелю под пирсом, а потом взбираться на вершину башни по винтовой лестнице, вслушиваясь в шум прибоя и перекрикивания моряков… Пожалуй, это было очень авантюрно. И очень романтично.
Когда пароход отчалил, Астрид, к вящему недоумению Вивьен, продемонстрировала «отбывающим гостям» не вполне приличную фигуру из пальцев. И ещё язык показала. А Вивьен впервые задумалась, так ли уж общение со сверстниками идёт девочке на пользу…
Но пароход скрылся за скалистыми шхерами, а затем и вовсе превратился в точку, устремляясь к горизонту, где ожидал прибывший корабль.
