Надеяться удерживать постоянный курс можно, только учитывая постоянно меняющийся азимут солнца. Но как это сделать?
Для этого существует прибор, который называют солнечным компасом с поправками на время. Как ни удивительно, именно такое устройство повлияло на ход Второй мировой войны.
В 1940 году, после падения Франции, британская армия в Египте оказалась под серьезной угрозой со стороны гораздо более многочисленных итальянских сил, которые базировались на западе, в Ливии. Потеря Египта и всего Ближнего Востока казалась вполне реальной перспективой. Утратив доступ к Суэцкому каналу и нефтяным месторождениям Ирака, Британия могла потерпеть поражение, и державы оси стали бы тогда непобедимыми. В этом случае мир был бы сейчас совсем другим.
По счастливой случайности в этот критический момент в Каире оказался один замечательный человек — Ральф Багнольд (1896–1990). Это был опытный штурман, который в 1920-е и 1930-е годы исследовал по большей части не нанесенные на карты внутренние области Восточной Сахары на облегченных автомобилях «форд». Хотя Багнольд был всего лишь майором, он отважно пренебрег «официальными каналами» и ухитрился послать записку прямо новому главнокомандующему, генералу сэру Арчибальду Уэйвеллу.
Он рекомендовал сформировать из специально обученных добровольцев патрульное подразделение, которое должно было проникать глубоко за линию фронта на «оборудованных для условий пустыни машинах» для сбора разведывательной информации и нанесения точечных ударов. Уэйвелл немедленно вызвал его и был сильно впечатлен предложениями Багнольда
[63]. Пользуясь полной поддержкой генерала, Багнольд быстро нашел необходимых людей и создал свое подразделение под весьма прозаическим названием — Группа дальней разведки пустыни (ГДРП)
[64].
Вскоре после этого, когда итальянцы начали наступать на восток вдоль берега Средиземного моря, первые патрули ГДРП тайно отправились на запад через пустыню, расположенную в 500 километрах к югу. Серия неожиданных нападений, которые они совершили, оказалась в высшей степени результативной: итальянцы пришли в такое замешательство, что их наступление задержалось на несколько месяцев. Эта задержка позволила британцам дождаться подкреплений, и вскоре они смогли отбросить итальянскую армию назад. ГДРП продолжала играть важную роль и в дальнейших кампаниях в пустыне, но в конце войны была распущена. Возможно, именно поэтому ее замечательные достижения прославлены меньше, чем подвиги десантников Специальной авиадесантной службы, которая была создана приблизительно в то же время.
Точная навигация в пустыне была жизненно важна для успешных действий ГДРП. Она была необходима патрулям для выживания в чрезвычайно неблагоприятных условиях глубинных районов пустыни. Существовала, однако, одна трудность: они почти не могли использовать магнитные компасы. Эти приборы не только плохо переносили тряску во время переездов, но и не давали точной информации, так как стальные рамы грузовиков порождали большие отклонения. На практике на магнитный компас можно было полагаться только на некотором расстоянии от грузовиков. Поскольку патрулям нужно было быстро перемещаться, они не могли позволить себе слишком частые остановки. Поэтому им остро нужны были другие средства, которые позволили бы им держаться верного направления, — средства, которые хорошо работали бы на трясущемся и качающемся грузовике.
Решением этой задачи стал простой солнечный компас с поправками на время, который Багнольд разработал для своих путешествий по пустыне еще до войны. Он состоял из регулируемых круглых солнечных часов: на циферблат была нанесена шкала в градусах, на которую отбрасывала тень вертикальная игла. Кроме того, имелся набор карточек, по одной на каждые три градуса широты, на которых были записаны азимуты солнца в разное время дня.
Карточки использовались для калибровки компаса, хотя летом около полудня этот прибор становился бесполезным, потому что тень иглы была слишком короткой и не достигала шкалы, нанесенной по краю циферблата. Это давало бойцам долгожданный повод остановиться и укрыться от солнца, светившего почти прямо сверху. По ночам штурманы могли проверять свое положение, наблюдая за звездами
[65].
В своем отчете о довоенных экспедициях Багнольд приводит красочное описание навигации в пустыне при помощи солнечного компаса:
Мы думали только о том, как бы не заснуть и удержать тонкую тень на циферблате солнечного компаса на стрелке, отмечавшей заданный курс, так как я знал, что найти этот маленький оазис будет трудно, и очень стремился попасть к нему как можно точнее. Для сравнения можно было представить себе, что мы отправляемся из Ньюкасла, ориентируясь только по компасу, и пытаемся найти маленький сад, расположенный где-то в огромной скалистой котловине размером с Лондон и лежащей на таком же расстоянии [около 450 километров]… Я проложил курс так, чтобы подойти к оазису с юго-запада… Но все вокруг было совершенно незнакомым; ничто не совпадало с моими воспоминаниями о нашем предыдущем пути к тому же месту. Судя по нашему отмеченному на карте положению, [оазис] должен был быть в восьми или десяти милях [приблизительно 13–16 километрах] к северо-западу, но на таком большом расстоянии мы вполне могли ошибиться на несколько миль… На следующее утро в полутьме были видны только смутные контуры близлежащих холмов. С северо-востока подул легкий ветер, и я отчетливо почувствовал присутствие верблюдов… [Поэтому я решил] ехать на запах, хотя местность и казалась незнакомой. Через несколько миль я заметил прямо впереди очертания оазиса
[66].
Поскольку у других животных нет навигационных таблиц, по которым Багнольд калибровал свой солнечный компас, вполне можно подумать, что они никак не могут ориентироваться по солнцу. Однако не следует недооценивать могущество естественного отбора, особенно когда речь идет о созданиях, существующих уже сотни миллионов лет.
Первый намек на возможность использования животным солнечного компаса появился в работе влиятельного британского эрудита сэра Джона Леббока (1834–1913). Хотя Леббок очень сильно отличался от Фабра, жившего почти в то же время, он тоже был одним из первопроходцев в области исследования чудес навигации у насекомых. Леббок был банкиром, политиком, археологом, антропологом и биологом, а также близким другом, соседом и верным учеником Чарльза Дарвина. Хотя теперь он почти забыт, в свое время он был весьма известным общественным деятелем.
Леббок особенно любил муравьев и держал множество этих насекомых в своем загородном доме, где он, как и Фабр, исследовал их навигационные способности — хотя и существенно более упорядоченным образом. Тем, кому посчастливилось приехать к нему в гости на выходные, он устраивал экскурсии по своим любимым муравейникам со стеклянными стенками.
