Все это выглядит весьма логично с эволюционной точки зрения. Нашим предкам, охотникам-собирателям, очевидно, нужно было знать и помнить, где можно найти дичь, съедобные растения и воду. Однако им было не менее важно отслеживать свои отношения с другими членами племени — будь то родственники, друзья, союзники, враги или половые партнеры.
Недавние исследования племен Намибии даже позволяют предположить, что более развитые способности к навигации у мужчин могут быть эволюционным следствием того факта, что у мужчин, которые уходили дальше, чем конкуренты, в поисках половых партнерш, было более многочисленное потомство
[491]. Не будет преувеличением сказать, что само наше существование зависит от способности пользоваться мысленными картами, на которых отмечаются не только места, но и отношения.
Знание нашего собственного местоположения, а также положения других людей, животных и вещей и наших отношений с ними жизненно важно для нашей физической, общественной и культурной жизни. Но не менее важна и способность к творческому мышлению и представлению себя в воображаемых ситуациях будущего.
Пытаться дать определение такому расплывчатому понятию, как творчество, — дело заведомо опасное, но деятельность по сочетанию изображений и идей для создания чего-то совершенно нового, несомненно, включает в себя некоторые важные аспекты этого процесса. Эти действия довольно точно отражают то, что мы делаем, когда разрабатываем в уме новый маршрут. Хотя известно, что в творческом мышлении играют ключевую роль другие отделы мозга — в частности, префронтальная кора, — недавно исследователи показали, что для «творчества» необходимо и наличие здорового гиппокампа
[492].
В одном из экспериментов участникам предлагали придумать, как сделать игрушку более интересной в игре, предложить новые варианты использования картонной коробки или нарисовать что-нибудь новое на основе одного только овального контура. Пациенты с серьезными повреждениями гиппокампа и утратой ассоциативной памяти, но не имеющие других когнитивных проблем, показывали худшие результаты, чем здоровые испытуемые.
Им было трудно предлагать новые идеи, а те, которые они все-таки предлагали, оказывались менее новаторскими и интересными, чем у испытуемых из контрольной группы, у которых не было аналогичных нарушений. То же произошло и когда им предлагали списки из трех слов, связанных с «целевым словом» (например, для слов cream, skate и water целевым было слово ice
[493]). Больным было гораздо труднее найти целевое слово, чем здоровым испытуемым
[494].
Наконец, еще одно исследование дает несколько более явные доказательства схожести мозговых процессов, отвечающих у человека за концептуальную и пространственную навигацию. Характерная картина активности нейронов решетки, которые обеспечивают картографическое представление пространства, появляется и во время решения испытуемыми людьми абстрактных когнитивных задач, не имеющих ничего общего с навигацией
[495].
Такая картина наблюдается не только в тех зонах мозга, которые (подобно ЭК) активизируются во время физического ориентирования, но и в тех, которые (как префронтальная кора), как известно, участвуют в приложении выученных концепций к незнакомым ситуациям. Из этого следует, что наша способность работать с концепциями основана на тех же принципах, что и наша способность запоминать и анализировать пространственные отношения.
Каждую неделю появляются сообщения о все новых открытиях, и вскоре нейробиологи, возможно, смогут дать нам более точное и подробное описание механизмов, управляющих навигацией — как физической, так и концептуальной. Но уже сейчас ясно, что навигационный компьютер, работающий в нашей голове, — не просто дополнительная приставка, которая включается только тогда, когда мы отправляемся в физическое путешествие. Функции нейронных сетей, позволяющих нам находить дорогу, шире и глубже: они играют ключевую роль в формировании нашей жизни и определении нашей сущности.
Недавно был проведен новаторский сетевой опрос, в котором исследовались навигационные способности более чем 2,5 миллиона человек — по всему миру. Участники играли на мобильных устройствах в видеоигру под названием Sea Hero Quest
[496], которую можно скачать в виде приложения
[497]. Если способности, проявленные в сетевой игре, действительно отражают способности к навигации в реальном мире, то результаты исследования показывают, что последние устойчиво снижаются с возрастом — независимо от географического положения. Также можно заключить, что мужчины, по-видимому, в целом более способны к навигации, чем женщины, хотя интересно отметить, что величина половых различий тесно коррелирует со степенью социального неравенства.
Возможно, это означает, что женщины обладают таким же врожденным навигационным потенциалом, что и мужчины, но часто не могут реализовать его, так как им представляется меньше возможностей для развития соответствующих навыков. В таком случае речь идет об очередном проявлении дискриминации по половому признаку.
Не менее любопытно то обстоятельство, что чемпионами мира оказались жители стран Северной Европы. Авторы исследования предполагают, что их превосходство по части навигации можно объяснить той традиционной популярностью, которой пользуется в этой части света спортивное ориентирование, но есть и другое возможное объяснение: может быть, долгими зимними вечерами они попросту очень много играют в видеоигры!
* * *
«Слоны ничего не забывают», — гласит поговорка, и эта народная мудрость, кажется, не лишена оснований.
