Он комично потряс головой, что означало “мама спятила”.
– Ну и?..
– У меня будет много работы.
– Но там красиво?! Что ты видела? Давай, говори, как там?
Передо мной снова был мой маленький мальчик, взбудораженный, заранее предвкушающий интересный рассказ. Его реакция позабавила меня.
– Спокойно, Ноэ, спокойно, пиратов я там не встретила!
Когда я произносила эту фразу, в моей памяти всплыло лицо Пакома. Да, пираты мне не попадались, но я познакомилась с мужчиной, который, как мой сын, мечтал стать корсаром…
– Но один из тех, с кем я буду работать, знает о них абсолютно все.
– Правда?
– Так мне показалось.
– Как ты считаешь, когда мы туда поедем, я смогу с ним поговорить?
В идеальном мире я бы с удовольствием свела Пакома с Ноэ, я была уверена, что они хорошо поладят. Но там, где мы жили, не у всех историй счастливый конец.
– Ничего не обещаю, но постараюсь.
– Гениально!
Он вскочил, обогнул стол и облапил мою шею своими длинными ручищами. Я ухватилась за них, мне ни за что не хотелось разрушать его надежду. Тем не менее я уже начала искать предлоги, чтобы держать сына подальше от Сен-Мало.
– А пока, мой дорогой Ноэ, если ты хочешь, чтобы я однажды взяла тебя с собой, придется как следует вкалывать и не забывать, что через несколько месяцев у тебя экзамены.
Как будто ему это не известно!
– Я все сделаю, мама, можешь не сомневаться! – Он наградил меня звучным поцелуем.
Следующим утром меня ждал приятный сюрприз – я первой пришла в “Ангар”, так что мне досталось несколько минут передышки. Приготовив кофе, я вышла на террасу. Шел дождь, такой себе мелкий, холодный дождик, типичный для здешних мест. Тот, что проникает сквозь ткани, кожу, кости. Если он зарядил, это уже на целый день, и боишься, что солнце не появится никогда. Ночью я не сомкнула глаз, меня преследовали лица Николя и сына. Со своего насеста я заметила Поля, подъехавшего на новом маленьком болиде, – он менял машины как женщин, и эти замены примерно совпадали по времени. Поль задрал голову и сокрушенно покивал, увидев меня в девять утра с сигаретой. Иными словами, он получил подтверждение: у меня не все в порядке. Преимущество – или неудобство – того, что мы знаем друг друга как облупленных. Я подождала, пока он нальет себе кружку растворимого кофе и удобно устроится, и только потом вернулась с террасы.
Он ждал меня, сидя на диване, в приемной, которую мы оборудовали в нашем open space.
– Я всем велел прийти на час позже.
Даже не сняв пальто, я рухнула в кресло напротив, уставилась на него, с трудом выдавила неловкую улыбку и постаралась не обращать внимания на пелену набегающих слез, которые подкатили еще до того, как я заговорила.
– Не важно, что у тебя стряслось, мы справимся, – безапелляционно объявил он.
– Не думаю…
– Я не смогу помочь, если не объяснишь, в чем дело.
– Как только я это произнесу, оно станет реальностью, что меня как раз и пугает…
– У меня нет ни малейшего желания разгадывать загадки, но подозреваю, что это как-то связано с Сен-Мало. Когда позавчера вечером Ноэ говорил с тобой по телефону, все было хорошо. Или я ошибаюсь?
– Нет…
– Значит, можно предположить, что все изменилось вчера. Подозреваю, что в такое состояние тебя привела не работа. Так что же там случилось?
Обливаясь слезами, я скорчила гримасу, в которой отчаяние было смешано с иронией.
– Оказывается, что случай распорядился – если, конечно, не ты все это подстроил… но это не в твоем стиле, и ты бы никогда так со мной не поступил…
Он настороженно приподнял бровь, а я продолжила:
– Итак, выяснилось, что случай распорядился таким образом, что один из компаньонов “Четырех сторон света” – это… только не упади, Поль…
Я некоторое время разглядывала потолок в поисках хоть капли необходимой храбрости.
– Так вот… это Николя. – Я часто задышала. – Николя… который…
– Господи… – прошептал он. – Это же невозможно.
Я отвернулась, не желая видеть его смятение.
– Ну давай уже, скажи, Рен…
Он и так все понял, однако, чтобы окончательно это постичь, мне требовалось произнести это вслух, а ему – услышать из моих уст.
– Отец Ноэ…
Он был явно выбит из равновесия и уставился куда-то в одну точку.
– Как… Почему… Не может быть…
– Но это правда…
Он сжал кулаки, рывком выпрямился, вскочил, забегал по комнате, задыхаясь от боли и гнева.
– Я пропала, – всхлипывала я. – Что я буду делать? Глядя на Поля сквозь туман слез, я сообразила, что никогда не видела его таким.
– Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но… Теперь у тебя нет выбора… Ты должна открыть правду всем, начиная с Ноэ.
– Не-е-ет! – заорала я, вскочив с кресла. – Нет! Нет! Никогда!
Он подбежал, обнял меня, крепко прижал к себе, чтобы остановить атаковавший меня приступ ужаса, долго баюкал в объятиях, а я, не отрываясь от него, беззвучно кричала о своем отчаянии.
– Шшш… успокойся, Рен. Мы найдем выход. Не волнуйся, я с тобой, я тебя не брошу. Все будет хорошо.
Я изо всех сил цеплялась за него, он был моим спасательным кругом, тихим голосом разума, шептавшим мне на ухо.
– Поль, мне так страшно.
Ему тоже было страшно, и бившая его дрожь красноречиво свидетельствовала об этом. Поль, который безупречно владел собой в любых обстоятельствах, потерял контроль, утратил уверенность, обычно присущую ему даже в кризисные моменты. Но доводилось ли нам когда-нибудь переживать подобное испытание? Он глубоко вдохнул и мазнул губами по моим волосам. Положил руки на плечи, утихомиривая меня, и, поймав мой взгляд, прилежно сложил губы в улыбку.
– Давай начнем сначала… расскажи мне все в мельчайших деталях. А потом будем соображать…
Мой рассказ начался с прихода Николя, о вечере накануне я умолчала, решив, что ему эта мелкая деталь ни к чему, да и мне самой тот вечер казался, увы, совсем далеким. Зато я подробно сообщила обо всем остальном, даже о том, что касалось работы. Он внимательно слушал меня и только кивал время от времени или что-то бормотал себе под нос. Потом пришлось переходить к следующим темам – нашему обеду, семье Николя.
– Ты, должно быть, измучилась, – участливо перебил он меня.
– В какой-то мере да, не стану скрывать. Но это неудивительно.
– Он, конечно, пытался побольше выспросить у тебя…
– Да… я постаралась быть как можно ближе к правде…
