– До свидания, Рен.
– Береги себя, Паком.
Я поцеловала палец, который задержался на моих губах, и Паком ушел.
Глава девятая
Я преодолела первый этап: смирилась с тем, что обязана все открыть Ноэ. Второй этап – подготовка к признаниям. В воскресенье мы, как договаривались, собрались всей семьей у родителей.
Я взяла с Ноэ слово, что он даже не заикнется о Пакоме. Я могла не опасаться, он его непременно сдержит, хотя бы ради того, чтобы избавить меня от неминуемого допроса. Весь обед я улыбалась, смеялась, интересовалась всем, что рассказывали за столом. Однако была при этом где-то далеко и отрешена от всего, словно сомнамбула. Когда мужчины, следуя семейному ритуалу, отправились на велосипедную прогулку, я обратилась к матери:
– Можно я пороюсь на чердаке?
– Конечно! А что ты ищешь?
– Разные мелочи, которые спрятала много лет назад. Я изо всех сил избегала смотреть на сестру.
– Разнообразия ради я сегодня проигнорирую мытье посуды!
Когда я вставала из-за стола, Анна придержала меня:
– Скажи, что ты ищешь, и мы тебе поможем, так будет быстрее.
– Спасибо, я сама.
Я вышла из столовой, дав им возможность посплетничать. “Что это с ней?”, “Оставь сестру в покое”, “Она точно какая-то странная в последнее время, я объясняла это тем, что у нее кто-то появился, но, похоже, ошиблась”, и т. д. и т. п.
В детстве я проводила много времени в этом помещении под крышей, там я придумывала разные истории, представляла себе, как буду жить, когда вырасту. Чердак был хранилищем моих тайн, и вполне логично, что я прятала там вещественные доказательства, которые не должны были попасться на глаза Ноэ. Мой отец запретил внукам забираться на чердак, утверждая, что там полно опасных предметов, которые могут упасть на них и поранить. Я точно знала, где искать. На стеллаже, стоящем в глубине, под слуховым окном. Картонная коробка, засунутая как можно выше. Папа помог поставить ее туда – молча, не пытаясь судить меня. Он был настолько придавлен тем оборотом, который приняла жизнь его младшей дочери, что у него не хватило сил ни встряхнуть меня, ни заставить прислушаться к соображениям разумности и здравого смысла. Я нашла какой-то ящик, взобралась на него и достала свои сувениры. Потом уселась прямо на полу, в пыли, и нырнула в прошлое.
Счастливое прошлое, несчастное прошлое. Моменты радости; мои альбомы для рисования, сувениры времен художественного училища, когда я собиралась стать театральной художницей, цветастая бандана, которую я всегда носила. Она была на мне, когда мы с Николя впервые поцеловались на лестничной площадке мансарды, где мы снимали соседние студии. Фотографии, где нам по двадцать лет и мы до безумия влюблены друг в друга. Постепенно я стала натыкаться на более грустные воспоминания – редкие письма, присланные из Индии. Я пробежалась по страницам. Первое письмо было красивым и неловким любовным посланием, последующие более сдержанными, и тут одно имя – тогда, много лет назад, я его не запомнила – зацепило мое внимание.
Я встретил чувака, он француз, его зовут Паком, он на пару лет старше меня, странствует уже целый год, не знаю, откуда он взялся, но он произвел на меня сильное впечатление. Он ничего не боится, способен в любой момент сорваться с места и куда-то ускакать, и он очень крутой. Если ты когда-нибудь приедешь ко мне, я вас познакомлю. Правда, он может умчаться в Тимбукту! Целую тебя, Рен, моя королева.
Затем я отыскала снимки УЗИ времен беременности. Я являлась к врачу через силу и не смотрела на монитор, отворачивалась, демонстративно утыкалась взглядом в стену, не желая видеть маленькое существо, которое росло в моем животе.
Я отложила то, что хотела взять с собой: несколько фото, чтобы показать Ноэ, что он плод любви, даже если мы создали его, сами о том не подозревая, и пресловутые УЗИ, в которых главными были указанные на них даты – у Николя не должно остаться никаких сомнений.
Я уже начала складывать все ненужное обратно в коробку, когда за моей спиной заскрежетала дверь.
– Справляешься? – осведомилась Анна.
– Вполне.
– А что ты ищешь?
Я обернулась и протянула ей пакет, который только что собрала. Она торопливо проверила его содержимое.
– Зачем ты это взяла?
Голос был жестким, но в нем проскальзывал страх.
– Пришло время, Анна.
– Время для чего?
– Я все расскажу Ноэ.
– Нет! Ты не можешь!
Я несколько раз размеренно вдохнула-выдохнула, чтобы сохранить спокойствие.
– У меня нет выбора.
– Выбор есть всегда! И хочу тебе напомнить, что последствия выбора, который ты сделала восемнадцать лет назад, ощутила вся семья. Ты не можешь вернуться в прошлое и переиграть все по своей прихоти!
Анна и ее трепетное отношение к семейным ценностям… семью нужно защищать всегда и невзирая ни на что. Я иронично хмыкнула:
– Это не прихоть, и, повторяю, у меня нет выбора. Она раздраженно свела брови:
– Не болтай ерунды!
– Три месяца назад я встретила Николя.
Она прижала ладонь к груди.
– Да ты что! Почему ты нам не сказала, что ищешь его?
– Потому что я его никогда не искала! Он свалился на меня в связи с работой.
– Ужас какой! Но почему ты не попросила Поля заменить тебя на этом заказе? Ты должна избегать его!
– Ты полагаешь, я могу забыть, что Николя живет в трех сотнях километров отсюда? Забыть о сходстве между ним и Ноэ и убедить себя, что Николя не существует?
– Да плевать мне на твои моральные терзания! Закончишь свой проект – и баста, обрубишь все контакты!
– Ты чокнулась? Ты отдаешь себе отчет в том, насколько отвратительно твое требование?
– Рен! Я запрещаю тебе!
– Разве я просила у тебя разрешения? На кону моя жизнь! Ты за кого себя принимаешь?
– Это добьет папу и маму!
Я была ошеломлена. Хотя, возможно, не так уж сильно.
– Я всегда подозревала, что ты злишься на меня, но не до такой же степени…
Она побелела, догадавшись, что зашла в своих упреках слишком далеко. Но слово не воробей…
– Я неправильно выразилась, – промямлила она. – Мы потеряем Ноэ.
– Почувствуй разницу: сына потеряю я. А ты никого не потеряешь! В любом случае, Анна, ты не имеешь права в это вмешиваться. Все, о чем я вас прошу, будьте готовы поддержать Ноэ.
Я обогнула ее и вышла с чердака, не оборачиваясь. Она бросилась за мной, требуя, чтобы я ее выслушала. Когда я спустилась вниз, прибежала мама, напуганная воплями Анны.
