– Что случилось, девочки? Даже в детстве вы так не кричали друг на друга!
– У меня есть все основания для крика! – Анна была вне себя. – Давай, скажи ей, какую дурость ты намерена сотворить!
Я не хотела причинять матери боль, но другого выхода не было.
– Мама, через несколько дней я поеду в Сен-Мало. Но не по работе, а чтобы поговорить с Николя.
Ей сразу все стало ясно, она пошатнулась, я подхватила ее в последний момент, стараясь не расплакаться.
– После этого я все скажу Ноэ. Он должен знать, кто его отец. Мне понадобилось много времени, чтобы это понять, но теперь я готова. Извини, мама.
Она нежно погладила меня по щеке:
– Доченька, милая… Ты будешь страдать…
– Я заслужила.
– Нет, дорогая моя, ты этого не заслуживаешь. Главное, не тревожься за нас. Важен только Ноэ. И часть ответственности лежит на каждом из нас.
– Скажи ей что-нибудь! – завопила Анна. – Она раздербанит семью. Она не имеет права устраивать нам такое!
– Хватит, Анна! Мы всегда догадывались, что допускаем колоссальную ошибку, поддерживая решение твоей сестры, но оно нас всех устраивало, и тебя первую. Мы все были заинтересованы в ее молчании, абсолютно все. Согласись, тебе нравилось изображать с Ноэ любящую мамашу и служить примером для сестры.
Анна оскорбленно отшатнулась и отвела глаза: она знала, что мама права. Когда она снова посмотрела на нас, мы увидели на ее лице слезы.
– В то время, – продолжила мама, – наш клан сплотился, и нам следует так же поступить и сейчас. Не бросайте друг друга. Мы все понадобимся Ноэ.
Она снова обратилась ко мне:
– Предупредишь нас, когда поедешь к нему?
Я утвердительно кивнула.
– Он хороший человек?
– Да, мама.
– Тем лучше.
Мама опять становилась властной предводительницей, которая управляет своим племенем железной рукой в бархатной перчатке. Я робко приблизилась к Анне. Я не хотела, чтобы наши отношения испортились, ведь я ее очень люблю.
– Сможешь простить? – спросила я.
Она крепко обняла меня.
– Это я прошу у тебя прощения, сестричка, – шепнула она мне на ухо. – Я слетела с катушек, потому что боюсь за тебя и за нашего Ноэ. И как мы сумели до такого дойти?! Загадка. Я считала, что ничего никогда не изменится, что Ноэ всегда будет твоим, ну и немного нашим. Защищать вас обоих – моя обязанность, я же старшая сестра. К тому же я никак не могла переварить все, что на нас обрушилось, поэтому будто обезумела. Ты же меня знаешь.
Я осторожно высвободилась из ее объятий и заглянула ей в глаза.
– Послушай, я тоже пока не в состоянии все окончательно осмыслить, но мне так или иначе придется это сделать.
Она погладила меня по лицу:
– Не буду спорить… Пойди спрячь конверт в машине, пока нет мужчин, неправильно, чтобы все свалилось на них прямо сегодня.
– Спасибо…
– Я провожу тебя, и ты угостишь меня сигареткой, пока папа не пришел!
Мы все трое залились смехом – грустным, надо признать.
Прошло десять дней, я привела в порядок свою жизнь и свои дела и предупредила Николя, что приеду – якобы по рабочим вопросам. Я тщательно подготовилась, потому что в ближайшее время погружусь в полный хаос, других вариантов нет. На меня странным образом снизошло спокойствие. Дамоклов меч больше не висел у меня над головой. Он уже упал. Мне оставалось только все завершить. Неизбежность развязки обостряла удовольствие от последних мгновений “прежней жизни” – время страхов и нервотрепки закончилось. Поддержка родных, которым я перестала врать, придавала мне силы, хоть я и не собиралась больше ни о чем их просить. Я была такой спокойной, какой не была уже много дней. Поль наверняка тоже так считал, потому что перестал приглядывать за мной. Паком? Я вспоминала о нем каждый день, каждую минуту, мне до жути не хватало его. Единственное мое утешение было в том, что он не ненавидит меня. Ему теперь все известно, он во всем разобрался, во всяком случае, он дал мне это понять. Дома я еще несколько дней оставалась той мамой, которую Ноэ всегда знал, мы ссорились, весело болтали, у нас были приятные минуты. Возможно, к приговоренному в последний момент приходит спасительная мудрость?
Накануне отъезда Поль в очередной раз попытался поговорить со мной.
– Давай я завтра поеду с тобой… Опасно после всего возвращаться одной за рулем.
– Я выстою, я еще не завершила то, что обязана довести до конца, так что окажи мне доверие в последний раз. Обещаю быть осторожной. Ноэ будет ждать меня, и я приеду домой целой и невредимой.
Он безумно волновался за меня и готов был на все, лишь бы все хорошо закончилось. Наверняка ему было неприятно, что я отстранила его от участия в происходящем – пока только со мной, а вскоре и с Ноэ. Я же была сосредоточена на собственных заботах, но не могла украдкой не наблюдать за Полем. Я замечала, что он все чаще бывает задумчив, по моим ощущениям, его мысли занимал в основном Ноэ, который скоро узнает, кто его отец. Это неизбежно скажется на их отношениях с Полем. Анна говорила, что семья боится потерять Ноэ. Но ведь это грозит и Полю. Как он это воспримет? В то же время я сохраняла надежду, что мой сын не сможет отвернуться от Поля, Поль слишком важный для него человек. Я из кожи вон вылезу, чтобы между ними ничего не сломалось. Буду настаивать на том, что Поль просто подчинился мне, и все, но мое решение никогда не одобрял. Конечно, нехорошо было держать Поля в стороне, но я оберегала его, хотя на самом деле нуждалась в нем двадцать четыре часа в сутки. Мне бы хватило просто его присутствия. Я прижалась к нему, он крепко обнял меня.
– Спасибо, что ты со мной, Поль, спасибо, что ты есть в моей жизни.
Он вздрогнул и притворно небрежно бросил:
– Давай, беги к сыну.
Я поцеловала его, пообещала держать в курсе и ушла.
– Почему ты приготовила буррито, мама? – спросил Ноэ, зайдя вечером на кухню.
При виде его напуганного лица я засмеялась.
– Я что, сотворил какую-то глупость? Или как?
– Ну что ты, Ноэ, милый.
– А тогда почему? Мы вроде не ссорились?
– Да нет же!
– Тогда почему?
– Потому что мы пропустили один “вечер буррито”, и я подумала, что надо это исправить.
Он недоуменно скривился:
– Странно как-то.
– Твой живот урчит так громко, что я услышала его с другого конца кухни.
Он расхохотался:
– Ты права!
После ужина мы рухнули на диван, и я уступила настойчивым просьбам сына посмотреть с ним сериал про зомби, который он обожал, а я наоборот. Поскольку сейчас шел не то пятый, не то шестой сезон, я ничего не понимала и покорно терпела его комментарии к происходящему на экране. Я упивалась возможностью слушать его, наблюдать за ним, пожирать его глазами. А когда действие становилось слишком жестоким для меня, я утыкалась носом в его плечо, что всякий раз заставляло его снисходительно хихикать. Я сумела вытерпеть две серии и только после этого заявила, что пора спать. Вздохнув, как большой семнадцатилетний глупыш, каковым он и был, Ноэ выключил телевизор.
