– Ноэ, Поль… он всегда готов поддержать тебя… и он тоже.
Сын еще больше съежился. Я смотрела на его стиснутые кулаки, лежащие на коленях, мне так хотелось положить на них ладонь, дотронуться до них. Нет. Вопреки мощному, почти неодолимому желанию я не стану навязывать ему физический контакт. Я поднялась и ухватила еще чуть-чуть времени рядом с сыном, медленно отряхивая песок с одежды. Он не реагировал.
Будь сильной. Ради него. Я люблю тебя, мой дорогой Ноэ.
– До свидания, мой…
Мой голос сломался. Это было ужасно, я отрывала себя от него и бросала его одного, без меня.
– Он по-прежнему не хочет со мной встречаться?
Я остановилась, не успев сделать шаг и даже вытащить ногу из песка. Я подошла к нему, он все так же сидел спиной ко мне, напряженный, уставившись на море.
– Не знаю.
Он всхлипнул и шмыгнул носом. Сработал материнский инстинкт, я приблизилась к нему, готовая обнять. Он догадался и втянул голову в плечи, чтобы защититься от меня, как если бы я собиралась его ударить. Я отступила. Он дрожал. Ему было невыносимо плохо, он нестерпимо страдал. Я больше не могла на это смотреть, ничего не предпринимая. Я всем дала возможность выразить свой гнев и свои чувства. Это продолжалось достаточно, чтобы все осмыслить.
А теперь хватит!
Я бросилась бежать, не оборачиваясь, взлетела по лестнице. Я не имела права поддаваться слабости, Ноэ нуждается в помощи, он пропадает из-за подлого идиотизма взрослых, неспособных взять на себя ответственность. И среди виноватых я была первой. Я неслась босиком по улицам, держа туфли в руках. Паком впечатал в мою память план города. Лавируя в слезах между туристами, я очутилась у крепостной стены в том месте, где находится Школа торгового флота. Мой взгляд зацепился за Форт Насьональ, был отлив, и, перепрыгивая через несколько ступенек, я слетела по лестнице и помчалась тем же путем, которым Паком вел Ноэ. Ворота Сен-Тома. Пляж Эвантай. Сийон. Пришла моя очередь мчаться, задыхаясь, по песку. Ветер – не очень сильный – стегал меня по лицу, высушивал слезы, уносил в синее небо мои стоны: ногам было больно, всему телу было больно. Теперь уже я цеплялась за деревянные волноломы, чтобы перевести дух. Это очень прочные стволы, настолько прочные, что защищают дамбу, разбивая огромные волны. Сегодня они помогали мне удержаться на ногах. Мой безумный, отчаянный бег продолжился по шоссе Сийон, на светофоре, пока был красный свет, я быстро обулась. Как только загорелся зеленый, я перебежала через дорогу и ринулась дальше по набережной Дюге-Труэна. Впереди мелькнули бочки “Четырех сторон света”. Я была почти на месте. Остаток сил я истратила на последние сто метров, грубо распахнула дверь склада и едва успела за нее ухватиться: ноги почти не держали меня. Я поймала перепуганный взгляд девушки с рецепции, сидевшей на обычном месте за стойкой.
– Где они? – выкрикнула я охрипшим голосом.
– В кабинете Николя.
Я запретила себе падать в обморок и на подгибающихся ногах направилась к лестнице, полная решимости нанести удар, который изменит все. Я вскарабкалась по ступенькам, цепляясь за перила, и чем выше я поднималась, тем больше сил придавала мне энергия отчаяния, таившаяся в глубинах моего существа. Я притащу Николя к ногам Ноэ, я это сделаю, у него больше нет права уклоняться. Ничто и никто меня не остановит. Я вошла в кабинет без стука. Они вздрогнули. Паком вскочил со стула и подбежал ко мне:
– Рен, что случилось? Что-то с Ноэ?
Я ответила болезненной улыбкой, воспользовалась его присутствием, чтобы вздохнуть полной грудью, и с негодованием уставилась на Николя.
Он был неузнаваем – постарел, измучен, плохо выбрит. Он отшатнулся, я напугала его. И не зря.
– Ты нужен своему сыну! – заорала я. – Ты меня слышишь?
Я приблизилась к нему, готовая свернуть горы. Он весь сжался, я схватила его за рубашку и встряхнула.
– Смотри на меня!
Он подчинился, и мне открылось, до какой степени он страдает. Все страдали! Ноэ, Паком, Поль, Элоиза и ее дети, он и я. И пока он не запустит процесс выздоровления, рана так и будет гноиться, вплоть до неизбежной ампутации. Я задыхалась от гнева, от мучительного желания избавить сына от его демонов. Я отпустила Николя, но продолжила сверлить его взглядом. На этот раз он от меня не увернется.
– Прекрати прятаться за своим чувством вины! У тебя нет выбора, твоя реальность, как и моя, изменилась. Ноэ растерян, он не сможет продвигаться дальше по жизни, если ты не зашевелишься. Ему необходим отец. Я прошу тебя просто встретиться с ним, признать его – не перед законом, на это нам наплевать. Просто покажи ему, что ты существуешь!
Ощутив спиной дуновение сквозняка, я обернулась: Паком бесшумно покидал кабинет.
– Ты куда?
Меня потянуло к нему, словно магнитом, я подошла близко, совсем близко, так, что наши тела соприкоснулись. Глядя в сторону, он убрал за ухо выбившуюся из моей прически прядь.
– Вам необходимо побыть наедине.
– Нет! Останься!
Я рывком захлопнула приоткрытую дверь, не позволив ему уйти. Мне надо было сказать Николя еще кое-что. Это ударит по его самолюбию, но меня мало волновали переживания Николя, лишь бы они заставили его действовать. К тому же Паком должен был услышать то, что я собиралась произнести, он это заслужил.
– Внимание, Николя… Паком, твой лучший друг, которого ты иногда иронично называешь непредсказуемым, даже безответственным… Этот человек, для которого Ноэ – никто, этот прекрасный человек все последние дни был практически отцом твоему сыну. А ты в это время оплакивал свою судьбу, забившись в угол. Паком – единственный, кому наш сын сейчас доверяет! Так вот, когда ты начнешь действовать, постарайся об этом не забывать.
Их взгляды пересеклись, и Николя опустил голову. Ему было стыдно.
– Я все сделаю, – прошептал он.
Впервые после того, как я фурией ворвалась в кабинет, я услышала его голос – надломленный, усталый. Когда Николя поднял ко мне лицо, он больше не скрывал слезы и долго вглядывался в меня.
– Спасибо, что пришла. – Он едва ворочал языком. – Хочу надеяться, что однажды ты простишь мне все те ужасные слова, которые я тебе сказал.
– Я не ждала, что ты бросишься мне на шею, узнав о существовании Ноэ. Я, возможно, наивна, но не до такой степени. И я тоже несу крест своей вины.
– Не хочу, чтобы эти слова оставались между нами.
Он перевел взгляд с меня на Пакома и обратно.
– Мне безумно стыдно за то, что я так повел себя с тобой, не захотел тебя выслушать. Но я испугался, и мне до сих пор страшно.
– Нам всем страшно! Но больше всех страшно Ноэ… а между тобой и мной остался только он.
Я нервно шарила по столу в поисках листка бумаги и карандаша, найдя, записала номер телефона Ноэ и положила его на видном месте.
