Я пожал плечами, постаравшись, чтобы это выглядело не слишком безразлично.
— Капитан Ассард, к вашим услугам, — представился он.
Простая вежливость требовала какого-нибудь ответа, поэтому я произнес:
— Спасибо, что согласились спасти меня, капитан.
— Не стоит благодарности, — улыбнулся тот чуточку шире. — В конце концов, не будь это приказом сверху, вашему брату пришлось бы вызволять вас из плена самостоятельно.
Я кивнул и посмотрел в сторону Мекета, который с прежним напряжением сверлил меня собственным взглядом в ответ.
— Ну что ты смотришь? — наконец спросил он. — Если есть что предъявить, то выкладывай. Хватит в гляделки играть.
Слабо и без намека на какое-либо тепло улыбнувшись, я подошел вплотную к разделявшей нас стеклянной стене и приложил к ней ладонь. Кожей ощутив гладкую прохладную поверхность, я почувствовал прилив настолько сильного раздражения, что оказался не в силах сдержать его в себе. Толстое стекло под моей ладонью вдруг завибрировало. Сначала вибрация была слабой и почти незаметной, но с каждой секундой ее амплитуда все возрастала, пока наконец прозрачная перегородка не треснула и не обрушилась на пол мелким звенящим крошевом, напугав всех, кто находился поблизости, чуть ли не до полусмерти.
— Никаких больше игр, — по-прежнему улыбаясь, пообещал я брату и, переступив через битое стекло, прошел мимо, не без удовлетворения отметив, как побледнело его лицо. Впрочем, не могу утверждать, будто Диана, либо ее военный спутник выглядели иначе. Только шаманку, казалось, вся эта неожиданная развязка и позабавила.
— Вам бы гордиться братом, Динальт, — обратилась она к Мекету. — После всего, что ему пришлось пережить в лапах куатов по вашей же милости, ему хватает выдержки, не прибить вас на месте. Я бы такого не стерпела.
Даже не взглянув на шаманку, Мекет приблизился ко мне и схватил за плечи. Удивительно! А я-то считал, что после моей выходки ему не хватит на это духу.
— Риши, надо поговорить. Наедине. — Потом обвел взглядом присутствующих и присовокупил: — Если никто не против.
— Уверен, что надо? — прищурившись, осведомился я. Гнев неожиданно утих, как и желание крушить все вокруг, оставив после себя тянущее ощущение раздражающей опустошенности.
— Еще как! — заявил брат и снова посмотрел на Диану и капитана Ассарда. — Прошу вас, оставьте нас ненадолго. Капитан?
Тот лишь вяло пожал плечами.
— У вас пять минут, Динальт. Но на этот раз сделайте так, чтобы ничего больше не сломалось, иначе я прикажу вышвырнуть вас обоих через шлюз в открытый космос. И даже леди Орра не сможет этому воспрепятствовать.
— Так точно, — Мекет отсалютовал и, пока все выходили в коридор, быстро усадил меня в ближайшее кресло и пристально всмотрелся в мои глаза. — Мозголом, слушай…
— Лучше не говори ничего, — поморщился я, на самом деле не желая выслушивать неискренние слова сожаления или любую другую подобную чушь. Сделанного все равно уже не изменить. Я так до сих пор и не решил, как должен реагировать на правду, но зато был абсолютно уверен, что не намерен мусолить эту тему до посинения.
— Но ты должен понять, что я…
— Что ты что? Ухитрился подчистить видеозапись СиОБи, чтобы мы не узнали в том убийце тебя? Ну и молодец. Вышло просто замечательно.
Мекет поморщился.
— Да я не об этом вовсе!
Насмешливо преломив одну бровь, я поинтересовался:
— А о чем же?
— О том, что ни о чем не жалею! — выпалил он, сверкая глазами. — Ни о побеге от куатов, ни об убийстве Гугсы, ни о том, что тебя забрал с собой! Ни о чем! Так что смело можешь засунуть претензии себе в задницу! Меня они не волнуют. — Он помолчал, будто собираясь с мыслями, затем опять заговорил: — Что-то в тот день заставило меня переосмыслить свою жизнь и это привело к известным последствиям. Когда я понял, что именно они хотят создать, то не смог остаться в стороне. Лопнуть мне на месте, если я знаю, почему так поступил! Может попросту струсил, когда узнал о последствиях… Так или иначе, я принял решение и теперь несу ответственность за него. Может быть, мне и следовало открыть тебе правду раньше, только я до последнего надеялся, что ты… — Мекет запнулся, подбирая нужное слово, а я воспользовался моментом и вставил это слово за него:
— Буду нормальным?
— Хотя бы попытаешься им быть, — со вздохом подтвердил брат. — Но только ты вел себя с точностью да наоборот! Словно целью всей твоей жизни было вывести меня из себя. Ты то и дело норовил влезть туда, куда тебя не просят. Это чрезмерное любопытство, эта неуемная тяга ко всему запретному, тайному и смертельно опасному постоянно грозила тем, что ты попадешься куатам на глаза!
— Только не говори, будто переживал за меня, — фыркнул я. Беседа начала принимать крутые обороты, но меня было уже не остановить. Если Мекету так захотелось расставить все точки над «i», ему следовало быть готовым держать ответ до конца. — Все равно не поверю!
— А как же иначе? — ощерился он. — Ты ведь всегда и везде ищешь подвох!
— И почти всегда нахожу!
Громко и непечатно выругавшись, Мекет схватился за голову.
— Да чтоб тебя!.. Мозголом, ты невозможен!
Вскочив на ноги, я прошипел:
— Я таков, каким ты меня вырастил! Наслаждайся!
— Так теперь, выходит, это я во всем виноват?
— Я этого не утверждаю. Все, чего я хочу — знать, почему ты так долго молчал о том, что я никакой тебе ни брат и вообще не человек даже?!
— Да потому что я боялся за тебя, идиот! — выкрикнул он мне в лицо. — Не понимаешь, что ли? Ты всегда был для меня больше, чем просто младший брат. Ты мне сына заменил, которого у меня не было и никогда не будет. Ты — та самая лучшая часть меня самого и ничто другое этого не изменит! Никогда!
Я открыл рот, собираясь ответить, но не смог подобрать нужных слов и потому захлопнул его обратно. На ум с опозданием пришла догадка о том, каких усилий стоило Мекету выяснить, где меня держат и уговорить лорда Орру послать крейсер. Стал бы кто другой так ради этого стараться? Вряд ли.
Я смотрел в широко раскрытые и исполненные внутренней душевной муки глаза и чувствовал, как тепло братской любви вновь потихоньку разливается в груди. Давно забытое чувство, спрятанное глубоко под наслоениями воспоминаний о мелких бытовых ссорах и прочих обидах, вновь начало медленно пробиваться к свету.
— Прости меня, — тихонько пробормотал я, неловко опустив взгляд.
А он ничего не ответил. Только схватил меня за плечи и резко сжал в крепких объятьях.
— Ты — мой брат, Риши, за которого я жизнь отдам, если придется, — твердо проговорил он в мою макушку, одновременно похлопывая по спине. — И никаким лейрам и шаманам этого не изменить.
Все, что я мог на тот момент сказать ему, вылилось в одно лишь слово:
