Няня сделала большие глаза, но не стала возражать: властный тон маркиза недвусмысленно говорил о том, что он ожидает безусловного повиновения.
К приходу маркиза практически все вещи уже были уложены в сундуки. Сама Лила по-прежнему сидела в гостиной, где маркиз ее оставил.
При его появлении она сразу же вскочила.
Лицо у нее было очень бледное.
Маркиз догадался, что в его отсутствие она плакала, но к его возвращению она уже полностью овладела собой.
— Вы… вернулись! — взволнованно воскликнула она.
— Да, вернулся, — подтвердил маркиз, — и теперь предлагаю вам ехать со мной в Амстердам.
Лила непонимающе посмотрела на него, и он объяснил:
— Мне кажется, вам не следует оставаться здесь. Хоть я и договорился, что картины увезут на хранение в «Маурицхейс», этот неприятный молодой человек может счесть нужным сюда вернуться.
Он заметил, как Лила невольно содрогнулась, и понял, что, несмотря на присутствие в доме прислуги, способной ее защитить, ей было бы страшно находиться здесь.
— Я хочу предложить вам, чтобы вы с няней устроились на борту моей яхты, которая стоит в Херенграхт-канал.
Немного подумав, Лила неуверенно спросила:
— А… вы не находите, что… мне следует присутствовать… на похоронах тети Эдит?
— Это, конечно, должны решить вы сами.
Однако, помнится, вы сказали мне, что скрываетесь. А барон был человеком очень известным, так что на похороны его вдовы могут явиться многие видные люди.
Дальнейших уговоров не потребовалось.
Лила тотчас поняла — сообщение о тетушкиной смерти появится в голландских газетах. А так как баронесса — англичанка, отчет о ее похоронах напечатают, конечно, «Тайме» и «Морнинг пост».
Следовательно, этот отчет попадет в руки сэра Роберта, и тот догадается, где она нашла приют.
— Вы… правы, — едва слышно промолвила она. — Мне… нельзя здесь оставаться.
Наверное… мне следует вернуться в Англию.
— Думаю, это было бы разумнее всего, — согласился маркиз. — Надевайте шляпку. Как только вы будете готовы, мы отправимся в Амстердам.
Лила послушно отправилась за шляпкой.
Провожая ее взглядом, маркиз осознал, что принял в ней гораздо большее участие, нежели намеревался. И в то же время он не видел возможности изменить нынешнее положение вещей.
Дело не только в том, что Никлас ван Алнрадт представлял серьезную угрозу для беззащитной девушки. Будучи столь юной, невинной и безыскусной, Лила могла стать жертвой практически любого мужчины!
Она была не только удивительно красива — природное очарование сочеталось в ней с чистотой и непорочностью, перед которыми, о чем прекрасно знал маркиз, большинство мужчин устоять не могут.
«Я отвезу ее в Англию, — решил он. — А там у нее наверняка найдутся родственники, которые о ней позаботятся».
Перед тем как уехать, он собрал всю прислугу и сообщил, что вот-вот должен появиться фургон — или даже два, — предоставленный музеем «Маурицхейс». Служащие музея, которые приедут с ним, заберут на хранение все картины из дома.
— Пока они не приедут, — строго наказывал им маркиз, — двери дома должны оставаться запертыми. Впустить можно только врача и гробовщика — больше никого. А позднее должен прийти нотариус барона, которого, полагаю, вы знаете в лицо.
— Мы сделаем все, как вы нам велите, милорд, — пообещала Гертруда.
Однако маркиз и Лила еще успели убедиться, что картины попадут в надежные руки: ее сундуки как раз укрепляли на крыше кареты, в которой маркиз приехал в Гаагу, когда у дверей дома остановилось два фургона с впряженными в них крепкими лошадками — по две в каждом.
Подозревая, что у слуг денег может не оказаться, маркиз перед отъездом дал на чай служащим музея, приехавшим за картинами.
Это не ускользнуло от восхищенного взгляда Лилы: она снова явилась свидетелем его щедрости и внимания к окружающим.
Кто, кроме него, мог бы так чудесно спасти ее от вороватого Никласа и придумать способ сохранить картины?
И, что еще важнее, благодаря маркизу она избегнет риска быть обнаруженной отчимом.
Она содрогнулась при мысли, что сэр Роберт мог неожиданно появиться на похоронах тетушки. Да к тому же привезти с собой этого ужасного мистера Хопторна!
Пока она наверху надевала шляпку, няня заканчивала собирать их вещи.
— У меня просто голова кругом идет, скажу я вам, мисс Лила! — призналась старушка.
— Его милость везет нас на свою яхту, няня, — объяснила ей Лила. — И теперь нам предстоит найти какое-то безопасное место в Англии, где мой отчим нас не найдет!
— Я надеялась, что мы тут хотя бы месяц-другой будем в безопасности, — тихо проворчала няня.
— Я тоже на это надеялась, — вздохнула девушка. — Но разве мы могли предположить, что тетя Эдит… больна так серьезно?
Голос у нее невольно дрогнул, и няня сурово ее одернула.
— Только не вздумайте себя терзать, мисс Лила! Ваша тетя на небе, она встретилась с вашей матушкой, и они обе не пожелали бы, чтоб вы были бледная, словно привидение. И к тому же джентльмены терпеть не могут женщин, которые готовы себе все глаза выплакать!
— Я… постараюсь… этого не делать, — прошептала Лила. — Но… все случилось… так неожиданно!
— Знаю, знаю, — смягчилась няня. — Но, может, все это к лучшему. Мы — англичанки, и нечего нам делать в этих басурманских странах. Нам осталось только придумать, что мы будем делать, когда окажемся в Англии.
Лиле хотелось напомнить старушке, что это как раз и составляет главную проблему, однако она решила ее не расстраивать.
К ним явился слуга, чтобы отнести в карету оставшиеся вещи.
Лила понимала, нехорошо заставлять маркиза дожидаться ее, но все-таки прежде зашла в спальню к тетушке.
В доме уже побывал гробовщик со своей подручной, которая обмывала покойниц. Они оставили ее в традиционной позе, со скрещенными на груди руками.
Несколько секунд Лила молча смотрела на тетю, а потом опустилась на колени.
В своей молитве она просила Бога, чтобы почившая встретилась не только с мужем, которого так любила, но и с сестрой, и с другими родственниками.
Лила молилась от всей души — а заодно присоединила и небольшую молитву о себе.
— Пожалуйста, не оставьте меня! — просила она. — Может быть, вам с мамой удастся… помешать отчиму… найти меня… и заставить выйти замуж… за человека, который мне так противен! Помогите мне! Помогите! Я так одинока… И мне очень страшно!
Молясь, Лила склонила голову и закрыла глаза. И вдруг ей показалось, будто комнату залил яркий свет. Но это были не лучи солнца, а нечто еще более яркое!
