Глянув на Затворника, я спросил:
— Чего это они?
— Думаешь, старые привычки легко перебороть? С молоком матери они впитали, что Тени — это зло в чистейшем его проявлении. Так что удивляться здесь особо нечему.
Я и не стал. Какая мне разница, чего они себе там навыдумывали? Я вновь вернулся вниманием к прогалине и на этот раз обнаружил, что рисунок сделался еще более заметным. Словно ихор был красками, которыми залили невидимые ранее рамки. С каждым следующим мгновением узор становился все отчетливей и все больше углублялся в почву. В момент, когда он стал виден достаточно, чтобы легко можно было определить схематичное изображение звездной карты или чего-то сильно на нее похожего, прогалина взяла, да и обрушилась внутрь себя, открыв нечто, вроде широкой норы для прохода. А уж куда, мне пока было неведомо.
— Ой, смотри-ка, я был прав, — просиял Затворник. — В который раз. А ты, Риши, ну просто волшебник!
Задумавшись на секунду, а не послать ли его куда подальше вместе с этими закидонами, я все же решил промолчать. Даже если не брать в расчет мою природную любознательность, с которой в принципе тягаться было непросто, я слишком далеко зашел, чтобы вот так бросать все на середине пути, а посему с ворчанием:
— Снова подземелья, — бесстрашно шагнул в нору.
Глава 8
Все мы предатели
Ну, как бесстрашно. Я просто не подумал, что на той стороне спуска могло поджидать что-нибудь по-настоящему неприятное, отсюда и храбрость взялась. Хотя, говоря по совести, вовсе не она вела меня вперед, а чертово любопытство. Шагнув в нору, я на самом деле не отдавал себе отчета, что она может оказаться слишком глубокой, а приземление на ее дно, если таковое вообще имелось, — болезненным. И все же, отступать было поздно.
Края спуска, вернее, та их часть, что еще оставалась видна в призрачном свечении лиан и соцветий, была неровной и отдаленно напоминала старые-престарые ступеньки. Слегка осыпающиеся и косые, они почему-то показались мне достаточно устойчивыми, чтобы выдержать вес взрослого человека.
Кто может сказать, почему в такие моменты интуиция предпочитает отворачиваться?
И дураку понятно, что без хорошей страховки спускаться по столь подозрительной лестнице не стоило. Но я, видно, был из той особенной породы дураков, что предпочитали делать, и только потом думать о последствиях, и потому без долгих размышлений наступил на самый верхний из выступов. Естественно он тут же осыпался и заставил меня задницей собирать все остальные, пока продолжался долгий и скоростной полет вниз.
Звук, с которым я унесся с глаз Затворника и аборигенов, напоминал чуть удивленное «У-у-ух!». О чем сам Затворник мне потом и поведал, когда несколькими мгновениями позже приземлился рядом, едва я только увернулся от его пяток.
Справедливости ради стоит добавить, что технически мое падение нельзя было назвать прямым, поскольку сама нора удивительнейшим образом изгибалась в сторону, отчего и сам спуск больше походил на скольжение по влажной почве. Так что «У-у-ух!» в этом ключе было более, чем уместным выкриком. Как мне казалось.
Несколько секунд мы нелепо топтались на месте в кромешной темноте, пока Затворник не сотворил из Теней световой шар. Небольшая, с кулак, сфера из чистой энергии заливала часть пола ровным холодным сиянием. И ухмыляющееся лицо самого лейра, взиравшего на перепачкавшегося с ног до головы меня с легким оттенком превосходства.
— А ты так не можешь, — хохотнул он в итоге. И если б я в этот момент не пытался оттереть прилипшие к штанинам комья грязи, уверен, он бы еще и язык показал.
— Хоть какая-то от тебя польза, — пожал я плечами в ответ, когда все-таки осознал всю тщетность своих стараний — грязь только сильнее въедалась в ткань. Ох, Изма мне задаст.
Затворник расхохотался, ну а я, пока он восторгался ремаркой, сосредоточил внимание на месте, в которое нас привела кривая хорда норы.
Пещера. Огромная пещера, больше, чем я когда-либо мог себе вообразить, теряла свой потолок и стены где-то в темноте далеко за пределами возможностей световой сферы. Пол под ногами был выстлан чем-то вроде гладких плит, составлявших некий витиеватый орнамент. Материал цвета старинной бронзы, из которого они были созданы, казался незнакомым и на ощупь напоминал что угодно, но только не металл, хотя внешне как раз на металл больше всего и походил. А еще, не скажу в силу каких причин такое вообще оказалось возможным, но орнамент, который вырисовывался на полу, при долгом взгляде на него, как будто бы менял свое расположение. Это не бросалось в глаза, но если быть достаточно внимательным…
— Как странно, — проговорил я вслух, чем тут же привлек внимание Затворника.
— Что?
Я указал на плиты:
— Рисунок движется сам по себе. Ты видишь?
Бросив короткий взгляд в указанном направлении, Затворник снова посмотрел на меня с ничего не выражающим видом:
— И что?
— А… — я даже не знал, что сказать. — Разве… разве все это не должно казаться чем-то необычным?
Затворник лениво почесал за ухом — ну точь-в-точь ершистый подросток.
— Ага, должно. Вроде как. — И кто скажет, что это разговаривает зрелый мужчина?
Я покачал головой. О причинах такого равнодушия догадаться было несложно. Очевидно, что лейр уже сталкивался с чем-то подобным. И явно не раз.
На мой невысказанный вопрос он равнодушно пожал плечами:
— Вся планета напичкана подобными «местами силы», как их называют аборигены. Я побывал в парочке. Даже сталкивался с кое-чем интересным. С кое-чем опасным, я бы даже сказал. И умудрился выжить. Так что, нет, я не испытываю священного трепета перед юхани и их убогими склепами. Прости, если разочаровал.
Я кивнул, не став развивать тему. Тирада Затворника оказалась для меня несколько внезапной, но впечатление произвела интересное. Личность моего спутника и его прошлая жизнь по-прежнему оставались загадкой, однако очередная деталь большой мозаики все-таки встала на место. Я чувствовал, что он непросто не трепетал перед юхани и их наследием. Он их ненавидел. И пусть он как мог старался скрыть это за ехидными ухмылками и холодным взглядом, я все же сумел разглядеть кое-какие намеки на это в глубине его выцветших глаз.
— Будем пялиться друг на друга или делом займемся?
Ухмыльнувшись в ответ, я отвернулся и с осторожностью прошествовал вглубь пещеры, жестом поманив за собой летающий шар света и его создателя.
Прошагав вперед несколько метров по все такому же гладкому полу и разочарованно отметив отсутствие даже намека на наличие стен, я вздохнул и поинтересовался:
— Ты уверен, что здесь вообще есть хоть что-то?
В холодном свете шара лицо Затворника казалось таким же неестественно-бледным, как у Аргуса, а в чертах проступало больше морщин, чем обычно. В этот момент он казался старым настолько, что мог бы перещеголять саму Майру Метару.
