До последнего не веря, что это случится, я все же понимал, каков будет финал у истории беглого хэфу.
Удар, как и все в движениях Аргуса, напоминал змеиный бросок — безжалостный и неотразимый.
Мои уши не успели даже уловить звук рассекаемого клинком воздуха, когда голова хэфу свалилась с плеч и с глухим стуком покатилась прямиком к ногам Мекета, пока не замерла лицом вверх у самых мысок его начищенных до блеска сапог.
Заглянув в начавшие терять фокус глаза хэфу, Мекет улыбнулся чуть шире.
— Блестяще исполнено, — сказал он.
— Спасибо, учитель, — ответил Аргус голосом гордого собой мальчика. С прежней невозмутимостью он спрятал деактивированное оружие обратно в ножны.
Тем временем, Мекет присел и поднял отрубленную голову с земли. Он еще какое-то время рассматривал безобразную гримасу на лице хэфу и очень тихо, будто напоминая самому себе, пробормотал:
— Все мы предатели.
Глава 9
Смысл подмены
Я пришел в себя, сидя на заднице перед постаментом и бессмысленно глядя в точку над отрубленной головой хэфу, где еще несколько мгновений назад парило воспоминание мертвеца. Ихор рассеялся и вокруг опять воцарилась тьма, и только крошечный огонек, из последних сил сотканный Затворником, едва-едва освещал несколько метров над ним самим.
— Хрюкни что-нибудь, чтоб я понял, что ты жив, — послышалось со стороны источника света.
Волнуется. Забавно.
Устало проведя ладонью по холодному лбу, я очень тихо произнес:
— Жив.
— Чего? — тот будто издевался. — Повтори-ка. Не слышу ни черта.
Вот заноза… Набрав в легкие побольше воздуху, я проорал себе за спину:
— Да жив я!
— Сразу бы так, — недовольно буркнул тот.
На то, чтобы подняться с ледяного пола, потребовалось некоторое время. На самом деле, гораздо больше, чем я рассчитывал, поскольку, истощенные не самым разумным способом добывания информации, все мои конечности дрожали так, будто принадлежали столетнему старцу, и упорно отказывались меня же поддерживать. Это еще хорошо, что я сознания не лишился, а то кто знает, сколько бы тогда пришлось проваляться в этом подземелье. Как-то не верилось, что Затворник прислал бы своих приятелей-махди на выручку.
— Ты подниматься собираешься?
Да чтоб тебя!.. Кое-как раскорячившись на четвереньках, я злобно прошипел, сквозь острый приступ одышки:
— Отстань!
— Я-то отстану. Но ты сам подумай, сколько времени мы уже убили впустую.
Впустую? Я бы так не сказал.
Впрочем, я много о чем еще собирался помалкивать, пока не увижусь с Аргусом. Мне было неизвестно, как много деталей видел Затворник и насколько он хорош в построении причинно-следственных связей, однако выяснять это не горел желанием. Тем более, что и самому надо было как следует все увиденное обдумать. Голова ломилась от вопросов, но, что еще более неприятно, и чувств. Очевидная сентенция о том, что с прошлым шутки плохи, в свете вообще всех произошедших событий выглядела настоящей издевкой.
Почему все и всегда в этой истории крутится только вокруг меня? Почему каждый раз, стоит только копнуть чуть глубже, притом в месте, о котором якобы никто не знает, непременно вылезет некая деталь, которая пусть и косвенно, но все же коснется личности старого бедного Риши Динальта? За что?
С горем пополам оказавшись на своих двоих, я, кряхтя и постанывая, обернулся к Затворнику, который уже едва ли не подпрыгивал от нетерпения (что малость расходилось с образом прожившего не одну сотню лет лейра), и проговорил:
— Голову надо забрать. Есть сумка или что-нибудь похожее?
— Теперь в некроманты заделаться решил? На кой тебе мумия?
Чтобы было чем козырять перед Аргусом, когда настанет время объясняться. Но Затворнику я об этом, конечно же, говорить не собирался.
— Просто уйдем отсюда с пустыми руками? Ты же здесь что-то искал, — напомнил я.
— Но уж точно не сушеную голову, — тут же возразил Затворник. — Очевидно, что нас кто-то опередил, хоть я и не представляю, как им это удалось. Даже мне это место не поддалось.
— Может, как раз в этом все и дело?
— Думаешь, не-лейру сюда было проще пробраться?
Я пожал плечами. А он не унимался:
— А назад тогда как?
Я опять дал понять, что понятия не имею «как?». И, если уж говорить откровенно, вопреки натуре, не испытывал особого желания это знать. Меня волновало другое. Почему голову хэфу спрятали именно в этой пещере и как с этим могли быть связаны Мекет и Аргус? Мог ли кто-то из них протащить голову сюда и если да, то с какой целью? Для чего? Какой во всем этом смысл?
Мекета уже было не спросить. А вот позволить Аргусу уйти от ответов на этот раз я не собирался.
Мое молчание вынудило Затворника самому делать выводы.
— То есть, ты все это на полном серьезе?
Я долго смотрел на него, прежде чем кивнуть.
— Ладно. Будь по-твоему. — Он покопался в своей поясной сумке и выудил оттуда нечто, с виду напоминавшее латаный-перелатаный холщовый мешок. Недолго думая, тут же бросил его мне со словами: — Только нести сам ее будешь.
А я и не возражал.
Раскатав мешок, я, все еще покряхтывая, вернулся к постаменту и аккуратно, чтоб не касаться голыми руками, обернул его вокруг головы и аккуратно стянул. О том, что мог оказаться нелепой жертвой древней ловушки, я подумал лишь в самый последний миг до того, как мешок с головой оказались у меня в руках. Несколько секунд простояв без движения и прислушиваясь, не прилетит ли откуда-нибудь что-нибудь.
К счастью, не прилетело. Даже банальной дрожи по полу не пробежало.
— Долго ты с ней обниматься собираешься? Пойдем.
И мы пошли.
Выбраться из пещеры ожидаемо оказалось сложней, чем проникнуть в нее, но нас это не остановило. Изрядно потрепанные (причем я в значительно большей степени) и истощенные как морально так и физически (и в этом мне удалось перещеголять лейра на несколько пунктов), мы не утратили решимости и воли оказаться на поверхности.
Оказывается, чтобы упростить себе восхождение обратно по скользкой хорде, сквозь которую меня и Затворника провело внутрь пещеры, последний заранее условился с оставшимися снаружи махди и с их помощью протянул за собой два прочных троса. Обвязав один конец вокруг пояса, мы медленно, но уверенно начали ползти вверх по кривой дуге, постоянно подтягиваемые вцепившимися в трос с той стороны аборигенами. Прицепленный к моему поясу мешок с головой при этом то и дело бился о бедро.
С горем пополам выбравшись-таки на поверхность, я, не обращая внимания ни на кого, тут же повалился спиной на мягкую почву и раскинул в стороны ноги и руки. Воздух в подлесье оставался таким же прелым, но даже он не шел ни в какое сравнение с той сухой и пропитанной смертью субстанцией, что наполняла легкие под землей, а потому я вдыхал его с жадностью. Мертвая тишина сменилась гомоном ночного леса. Килпассы, поджидавшие своих наездников выше на толстенных ветвях, умиротворяюще щебетали между собой. Махди, казалось, немного нервничали, однако к их гортанному говору я не прислушивался. Ладони саднило от мозолей, натертых о трос, а перед глазами все еще плясали редкие световые пятна. А может то все-таки были не пятна, а просто светящаяся в темноте листва? Одно пятно показалось особенно ярким, кроваво-красным. Но прежде, чем я успел сфокусировать на нем взгляд, куда-то исчезло. Мысленно пожав плечами, я прикрыл глаза, надеясь хотя бы немного восстановиться. Жутко клонило в сон.
