Размышляя, я невольно начал двигаться по помещению гробницы и на окружение больше внимания не обращал. Мне все не давала покоя скрытность Аргуса, за которую он упрямо и старательно продолжал цепляться. И ладно бы в том был еще хоть какой-то смысл. Так ведь нет! Очевидно же, что чем сильнее мы ввязывались во всю эту историю с Гончими Дзара, тем больше открывалось деталей о прошлом самого Аргуса. Слушая истории Гии, изредка дополняемые самим же стражем, я почему-то не мог отделаться от ощущения, будто сам он стыдиться всего, что с ним произошло. Словно для него было важно, что я о нем подумаю. Словно… он боялся, что всплывающие тут и там новые детали о нем смогут как-то изменить мое к нему отношение.
В голове тут же всплыла та совершенно нелепая фраза Аргуса о презрении. Ну что за сложный человек?
Невольно глянув на него, склонившего голову над одним из саркофагов, я не заметил, как оказался в дальнем конце помещения, где в таинственной полутьме обнаружилось кое-что еще весьма любопытное. В стене, являвшейся одной из граней многогранника, обнаружилось одно-единственное углубление, не слишком большое и в самый раз для того, чтобы оставить там какую-нибудь безделицу, к примеру, из личных вещей кого-то из заточенных в саркофаг. Вот только внутри углубления оказался предмет весьма спорного назначения, и потому, едва взглянув на него, я тут же обернулся к своим спутникам:
— Эм-м-м, а вам не кажется, что этой штуке здесь не место?
Аргус и Гия как по команде одновременно вопросительно посмотрели в мою сторону.
Я посторонился, указав на углубление. Там, в одной из черных металлических ниш лежала чья-то голова.
Глава 17
Сопереживание
— И в самом деле, — согласно протянула Гия и, бросив свое предыдущее занятие, приблизилась к углублению. Лицо ее при этом сделалось мрачно-сосредоточенным, что красноречивей любых слов говорило о неуместности обнаруженного здесь мною предмета.
Я, увы, не был специалистом в подобного рода вещах и, даже если б лично знал убитого, ни за что б не определил это так сходу. Однако даже моих скромных знаний анатомии оказалось достаточно, чтобы понять: голова принадлежала женщине. Об этом по крайней мере говорили весьма скромные размеры и довольно миловидные черты, которые все еще угадывались в посмертии, несмотря на совершенно варварским образом зашитые глаза и рот.
— Кто это такая? — спросил я, не сумев удержаться, и наклонился поближе. За что и был бесцеремонно оттянут, успевшим незаметно приблизиться, Аргусом. — Эй! Интересно же!
Гию мое восклицание однако слегка удивило и даже чуть-чуть покоробило, кажется. Во всяком случае, свой следующий вопрос она задала с каким-то изумленным отвращением:
— Тебе интересны трупы? Ты что извращенец или типа того?
Аргус, все еще державший руку на моем плече, тихо фыркнул.
Я же праведно возмутился:
— Меня интересует необъяснимое, а вовсе не трупы. Кто она такая? Как здесь оказалась? И чем заслужила такую участь? Вот что мне хочется знать.
Гия отреагировала не менее резко:
— Тихо-тихо. Поняла я тебя, юный следопыт, поняла. — Затем вновь обратила внимание к голове и проговорила уже более спокойным тоном: — Впрочем, вопросы твои вполне справедливы. Я вот не знаю личности той, что сейчас перед нами.
— Зато знаю я, — сказал вдруг Аргус.
Мы с Гией одновременно повернули головы к стражу и с одинаковым вопросом на лицах уставились на него.
Не дожидаясь, пока мы зададим их вслух, Аргус убрал руку с моего плеча и произнес:
— Ее звали Терцепсия Яо. Она была одной из приближенных Метары, когда та еще стояла во главе куатов.
Услышав это, я не смог удержаться от замечания:
— Я думал, ты был ее единственным приближенным.
— Ты ошибался, — отозвался страж и на этот раз уже сам приблизился к углублению с головой. Он рассматривал изуродованное жуткими стежками лицо убитой с каким-то чрезвычайным вниманием.
— Вот-вот, — меж тем кивнула Гия. — У Метары имелся целый набор лизоблюдов всех мастей, кормившихся за счет орденских средств. И наоборот — являвшихся источником финансов.
Я был крайне слабо осведомлен об Ордене куатов и том, что творилась в его застенках. Все, что мне было известно, так это его общая история и связь с лейрами, которым куаты многие стони лет тщетно противостояли. Я так же знал, что, в отличие от лейров, куаты (в подавляющей своей массе) практически не владели искусством управления Тенями. Как и лейры, они вели свое начало от группы шаманов-преступников, обитавших в густых параксанских зарослях и промышлявших разбоем, однако в отличие от первых, впитавших в себя весь мистицизм предков, избрали своей стезей путь политического и военного превосходства. А еще они считали лейров идейными предателями, осквернителями заповедей общих предков и вообще однажды добились их изгнания с Паракса. Собственно, таким образом Вселенная и узнала о том, кто такие лейры.
Пока лейры занимались распространением своих идей по Галактике, создавая Ордена и строя цитадели, куаты долгое время не покидали Паракс. Их власть на планете росла, а влияние на соседние системы ширилось. Пока в один из моментов количество лейров и их последователей не разрослось до такой степени, что им пришлось взяться за завоевание новых территорий. Разразилась Первая война лейров, со временем охватившая всю освоенную Галактику, включая Паракс. Тогда-то куаты поняли, что политика относительного изоляционизма до добра их не доведет и в спешном порядке бросились на поиски союзников, с которыми могли бы сформировать мощный военный альянс.
Могущество лейров было велико, но и куаты не до конца утратили связи с предками. Их навыки управления Тенями конечно же не шли ни в какое сравнение с лейровскими, однако и тех скудных умений хватило, чтобы обучить группу воинов противостоять обнаружению и ментальному теневому влиянию. Так появились первые Серые Стражи, которых, после окончания войны и полного разгрома лейров, подмял под себя Риомм. Как, впрочем, и самих куатов.
Больше мне об их истории не было известно ничего.
Не в пример, как выяснилось, Гие, которая с большой охотой хоть и довольно сжато поведала дальнейшую историю братства. Она сказала:
— Восход Метары к власти в Ордене куатов был довольно многоступенчатым. Во-первых, и это само собой разумеется, никто из внутренних членов Ордена не должен был прознать о том, что она и две ее самые преданные сторонницы являются лейрами. Во-вторых, прежде чем убедить большинство признать ее верховенство, Майре пришлось доказать свою полезность.
В ту пору лейры уже считались историей и чуть ли не все поголовно, в том числе и в стане куатов, были убеждены, что больше никогда о них не услышат. После окончания войны Генерал Занди, нашедший и использовавший легендарную Иглу Дживана, заперся на Боиджии, а влияние куатов на Риоммский Сенат и Совет Лордов Тетисс стало постепенно сходить на нет. С уничтожением лейров отпала нужда и в тех, кто был способен их истребить. Серую Стражу сделали тайной полицией Империи, а поток средств в Орден практически иссяк и им пришлось вернуться на Паракс — единственное место в Галактике, где их имя еще хоть что-то значило. На долгое время в Галактике воцарился относительный мир, буквально до Второй войны лейров, случившейся спустя практически полторы тысячи лет и на этот раз ее завершение означало полный разгром лейров и их окончательное истребление.
