#Осеннее #прогулка #глинтвейн #романтика — гласили теги к картинке.
— Поставим лайк! — Провозгласила Вера и ткнула на злосчастное сердечко.
— Подожди! Что ты делаешь? Убери!
— Знаешь, кто забирает лайки, папа? — Засмеялась Вера, закрывая руками ноутбук. — Только жадины и трусы! Ты же не трус?
Озеров опустил руки. Он не знал, как объяснить дочери, что кроме Ольги этот чертов лайк могла увидеть половина университета. Всего лишь маленькое сердечко, но оно могло бы вызвать кучу подозрений.
— Где твой телефон? Давай тоже что-нибудь сфотографируем и выложим! — Быстро переключилась дочка. — Или на мой. Где мой телефон?
Матвей Павлович облегченно вздохнул. Взял ноутбук из ее рук и захлопнул крышку. Лайк под фото Ольги он решил оставить. Хоть ему и было не по себе, что Ольга увидит его. Пусть лучше так, чем вообще никак. И теперь мужчина все больше думал о том, что нужно скорее увидеться с ней, удовлетворить нарастающее желание, и тогда непременно отпустит. И перестанет везде мерещиться ее силуэт, запах ее мягких волос и ее ровное дыхание рядом с ним на постели.
Видимо, он в чем-то провинился, потому что на следующее утро вселенная решила выплеснуть на него весь свой неукротимый гнев. Сначала Озеров проспал. Пусть на полчаса, но этого было достаточно, чтобы все пошло кувырком. Мужчине пришлось завтракать на бегу, в спешке выбирать одежду и гладить себе рубашку, поторапливая дочь, чтобы собиралась быстрее.
Затем они попали в пробку, потом у него разрядился телефон, а возле школы Озеров наступил своей идеально начищенной туфлей в мерзкую грязную лужу. Когда его оштрафовали за превышение, Матвей даже не удивился. В университет он прибыл злым и взъерошенным. Чуть не сбил с ног второкурсницу Ежову, которая ни черта не видела из-за своих толстенных очков, и бросилась ему наперерез в коридоре.
— Твою м… — Едва не выругался профессор.
— Ой, простите… — выпучила глазищи ботаничка.
— Ничего. — Он вытянул руки. — Это вы меня простите. Спешил, не видел.
— Ага. — Кивнула та, пятясь назад.
И мужчина, ругая себя, на чем свет стоит, размашисто зашагал дальше.
Но вселенная продолжала издеваться — ключ от аудитории странным образом исчез. Пока его искали на вахте, Озеров изучал расписание Ольги. Эти мысли о ней… Они его отвлекали. Из-за них у него всё и валилось из рук. Девушка была нужна ему. И это всё труднее было игнорировать.
34
Первая пара пролетела, как в тумане. На второй в его груди засвербело еще сильнее. Матвей Павлович рассказывал материал на автомате. Не беседовал, как обычно, со студентами, не задавал наводящих вопросов, не ждал ответной реакции. Такая манера подачи информации была ему не свойственна и, кажется, все вокруг это тоже понимали.
— Хорошо. Зарисуйте схему с доски и через пять минут продолжим. — Он толкнул дверь и вышел в коридор.
Озерову было о чем подумать наедине с собой.
Он не позволял себе отпустить ситуацию и жить дальше. И дело было даже не в дочери, а в нем самом. То, что Матвей чувствовал сейчас, он никогда не ощущал по отношению к Ирине. Связь с лучшим другом — это же почти любовь. Идеальный баланс. Вы понимаете друг друга без слов, между вами нет тайн и недомолвок, вам хорошо вместе, и это навсегда. Черт, да это даже лучше любви!
Но не любовь.
И это мужчина начинал понимать только сейчас.
Озеров осознавал, что постепенно сходит с ума. Хотя, почему постепенно? У него же отчаянно рвет башню!
Он понимал, что больше не контролирует свой разум и действия. Что к этой безумной горячей страсти примешивается и всепоглощающая, безудержная нежность. А еще неподвластное мозгу желание обладать ею полностью. Держать крепко, терзать до исступления и кричать всему миру: «Моя! Только моя! Ничья больше».
Черт…
Лёд по венам. Огонь по коже. Безумие по всем нервным окончаниям и сумасшедшее электричество на кончиках пальцев! И чем больше он сопротивлялся, тем сильнее его мозг сигнализировал ему о том, что сбоят все системы организма. У него даже дышать без Ольги получалось с трудом.
Озеров и сам не понял, как оказался у кабинета, в котором у Алексеевой сейчас шло занятие по бухучету. Ноги сами привели его туда. Но ничего ведь страшного? Только взглянет одним глазком и сразу уйдет.
Профессор потянул дверь на себя, и та предательски заскрипела. Твою же мать…
Его взгляд рассеянно скользнул по первому ряду столов и наткнулся на Ольгу. Она привычно грызла кончик карандаша. Подняла свои глаза и, увидев его, замерла. Захлопала пушистыми длинными ресницами. Вот как это у нее получалось? Невинный, ангельский взгляд, а мысли при виде него у Матвея рождались исключительно греховные.
— Вы можете пока перечитать пункт номер один. — Сказал кто-то. — Я сейчас вернусь.
Профессору пришлось переключить на него внимание. Этим кем-то оказалась Татьяна Михайловна, радостно выпорхнувшая из-за стола и направившаяся к нему. Черт. Это же была ее пара…
— Хорошо, что ты зашел. — Улыбнулась она, выплывая в коридор и оттесняя его от двери.
Хлоп. Дверное полотно отрезало мужчину от объекта его развратных фантазий.
— У меня ведь завтра день рождения, — продолжала трещать коллега.
Озеров отошел на шаг назад:
— Поздравляю.
— Да чего ты, рано ведь еще! — Хихикнула она. — Я хотела пригласить тебя завтра к себе отпраздновать!
Как же ему это всё надоело.
— Татьяна…
— Подарков не нужно. Как говорится, лучший подарочек это ты! — Она положила руку на его плечо.
Мужчина аккуратно высвободился:
— Татьяна, я завтра не смогу.
— Ну, мы могли бы и позже отпраздновать… — коллега обиженно надула губки. — Не завтра, так послезавтра.
— Я не смогу. Вы простите меня, но встречаться где-то помимо работы это…хм… лишнее. Понимаете, о чем я говорю?
Она побледнела, шумно втянула носом воздух, а затем вдруг рассмеялась. Отмахнулась от него:
— Мне нравится, что ты такой… неприступный!
— Татьяна Михайловна, я серьезно.
Улыбка на ее лице сменилась злостью:
— Зачем пришел тогда?
— Я… просто дверью ошибся.
Она ухмыльнулась и поправила волосы.
— Надеюсь, ты не подумал, что я к тебе подкатываю? Нет? Я вообще-то за мужиками никогда не бегаю. — И снова смех. Порывистый, нервный.
— Нет. Конечно, нет. — Кашлянул Озеров.
— Ладно, некогда мне тут с тобой болтать. — Женщина отвела взгляд. — У меня лекция.
— Всего доброго, Татьяна Михайловна.
