Боже, мне так хорошо!
– Скажи, что тебе хорошо, Ханна. – Требует Алекс, насаживая меня на свой член.
Он смотрит мне прямо в глаза. Я выдерживаю этот взгляд, показывая ему лишь то, что он должен видеть, – то, как сильно я его ненавижу. На короткие секунды наши губы сходятся в поцелуях, а затем снова размыкаются. Мы дышим друг другу в лицо, рычим, обрывисто стонем.
– Еще, – умоляю я, всхлипывая. – Еще!
И чувствую, как покрываюсь потом – пальцы Алекса больно вжимаются во влажную кожу моих бедер, скользят по ней, пытаясь стиснуть еще сильнее, прижать меня к себе еще крепче.
– Еще! – Я захлебываюсь собственными вдохами.
Выгибаюсь в попытках принять его еще глубже в себя.
И, наконец, кричу в голос, бурно кончая.
Таких оргазмов у меня еще не было. Если честно, ядо конца не понимаю, что со мной происходит. Тугой огненный шар вспыхивает между ног и, обжигая, быстро разносится пламенем по всему телу. Из моих глаз летят искры, меня ослепляет и практически оглушает от всех этих ощущений.
– Да, вот так, Ханна! – Целуя меня в соленые губы, шепчет Алекс.
Держа на руках мое безвольное тело, он продолжает ускоряться.
Моя голая задница в его руках, и мужчина ударяется об нее, входя все глубже и жестче. Его зрачки расширены, красивые губы изогнуты в напряжении. Наверное, я пьяна, но мне хочется любоваться этим лицом вечно.
Я прижимаюсь к нему из последних сил, обхватываю руками его плечи и прижимаюсь своим ртом к его рту.
– Ммм…
Этот сладковато-мятный привкус на его языке – как обезболивающее для меня. Как самая сладкая конфета: хочется чувствовать ее вкус еще и еще. Происходящее между нами – больше, чем просто секс. Это самое гениальное исполнение «Сонаты дьявола» Джузеппе Тартини, в котором вместо инструментов выступают два человека. Ионо настолько виртуозное, что единение наших тел в этот момент становится совершенным.
Я покрываюсь гусиной кожей в тот момент, когда Алекс кончает. Он содрогается, выдыхая мне в шею мое собственное имя, и я кусаю припухшие губы, ощущая его неистовую пульсацию внутри меня.
– Черт… – Хрипло шепчу я.
– Черт! – Вторит мне Алекс.
– Твою мать!
Руки мужчины слабеют, но не отпускают меня. Мы измученно стонем, не размыкая наших объятий.
А когда оргазм, наконец-то, стихает, я, опомнившись, спрыгиваю с его рук и лихорадочно одергиваю платье. Затем перешагивая через порванные трусики, хватаю пса и бросаюсь к двери.
– А ужин? – Ухмыляется Алекс, стягивая с еще возбужденного члена презерватив.
И когда он только успел его надеть?
– Пошел ты! – Рычу я, свободной рукой приглаживая всклокоченные волосы.
Распахиваю дверь и выбегаю на улицу.
Сердце стучит, как оголтелое, в висках шумит, а дыхание обжигает горло холодом. Не глядя под ноги, я несусь к своему дому, замираю лишь на секунду у двери и тут же вхожу.
Тепло и звуки телевизора обрушиваются на мою голову безжалостной гильотиной. Я понимаю, что отдышаться никак не получается, и, к тому же, мне срочно нужно в душ. От меня, наверное, за километр несет чужим мужчиной.
Я опускаю Поппи на пол, осторожно закрываю дверь и иду на кухню.
– Это ты? – Слышится голос Макса из гостиной.
И я замираю в проходе.
– Да, – говорю, не оборачиваясь.
– А чего так долго?
Сердце ускоряется до предела – бам, бам, бам!
– Поппи пытался совершить побег.
Прочищаю пересохшее горло.
– Как обычно!
– Ага.
И только я собираюсь продолжить путь, как Макс кричит:
– Иди сюда!
У меня не получается понять по интонации его настроение.
– Сейчас. – Отзываюсь, бросаясь бегом в кухню.
– Да иди уже!
– Иду! – Я наклоняюсь над раковиной, включаю воду и спешно умываюсь. Ополаскиваю лицо, шею, а затем промокаю их обыкновенным кухонным полотенцем, первым попавшимся под руку.
– Ну, ты где?
Пытаюсь отдышаться, понимая, что пропиталась вкусом и запахом Алекса буквально насквозь.
– Да иду я! – Бреду в гостиную, точно на эшафот.
Ноги меня не слушаются.
Поппи бежит впереди и с разбегу запрыгивает на диван. Макс сталкивает его вниз и стучит ладонью по обивке дивана, приглашая меня:
– Садись!
– Что случилось? – Кажется, осипший голос выдает меня.
– Представляешь, эти придурки летят чехам 1:4! – Говорит Макс и с досадой указывает на экран.
– Жаль. – Выдыхаю я, мысленно благодаря полутьму за то, что она так умело скрывает от мужа мой румянец.
Я сижу, не дыша. Боюсь, что Макс захочет меня поцеловать и всё тут же поймет, но он лишь кладет руку на мое колено и ласково говорит:
– Посиди уже, отдохни. Я так соскучился по тебе.
И я мысленно благодарю высшие силы за то, что он смотрит сейчас на экран и не видит моего лица.
24
– Я не знаю, что мне делать, Майя.
– А что делать? – В трубке слышится дребезжание микроволновой печи. Наверное, подруга разогревает себе очередной нездоровый завтрак перед репетицией. – Получай удовольствие, и всё.
– Я боюсь, что Макс что-то заподозрит. – Говорю я, отодвигая занавеску и вглядываясь в пейзаж за окном. – Ты же его знаешь: если он заметит, что я веду себя необычно, то начнет следить за мной.
– Ну, в отношениях с Максом я тебе явно не помощница. – Фыркает Майка. – Ты сама выбрала для себя позицию подчинения в вашем браке.
– Я просто пыталась быть для него хорошей женой.
– И что вышло? – Усмехается она.
Какое-то время мы молчим. Я нервно задергиваю занавеску.
– Я не знаю, чего хочет от меня Алекс. Он играет мной, дергает меня за ниточки, как куклу, и смотрит на реакцию. Этот мужчина пытается манипулировать мной, и это ужасно пугает.
– Он исполняет твои тайные желания, – с придыханием говорит Майка.
– Но я никогда ничего такого не загадывала! – Возмущаюсь я. Наливаю кофе и сажусь за стол.
– Ты уверена?
– А еще Алекс всю ночь писал мне похабные сообщения! Пришлось поставить телефон в бесшумный режим.
– Похоже, ты нехило его завела.
– Он делает это специально! Не боится, что Макс обнаружит эти смски в моем телефоне. Уверена, он наоборот – именно этого и добивается! Это какая-то изощренная игра, смысла которой у меня никак не получается понять. Майка, мне страшно… Я полностью в его воле, я в ловушке…
