— Нет, если бы я чаще бывал дома, этого бы не произошло. Мне всегда было трудно найти общий язык с Элис, не знал, как нужно обращаться с маленькими девочками, скидывал свои обязанности на многочисленных приходящих нянь…
— А ее мать? Вы звонили ей?
— Да. — Он тяжело вздыхает и проводит ладонью по обширной лысине. — У нее только родился ребенок в новом браке, не может приехать. Но… это все не важно, потому что она даже не поговорила с ней. Сказала, перезвонит, но звонка так и не было.
— Понятно. — Мы молчим. Пищит таймер, раздается щелчок, и я подставляю чашки, чтобы наполнить горячим ароматным напитком. — Мистер Кларк, я…
— Зови меня Дэвид, сынок.
— А… хорошо. — Теряюсь. — Элли сильно расстроилась? Из-за матери.
— Я не говорил ей. — Мужчина прячет взгляд.
— Наверное, это правильно. Ни к чему ей лишние расстройства.
— Хорошо, что ты здесь, Майкл. — Дэвид ставит на поднос сахар. — Ты ей очень нужен.
— Ее сейчас нельзя оставлять одну. — В горле пересыхает. Я, наконец, поднимаю голову и с трудом выдерживаю его проницательный взгляд. — Мистер К… — Осекаюсь. — Дэвид… Я хотел поговорить. Хотел сказать спасибо за то, что вы сказали шерифу, что мы… ну, понимаете…
Его глаза искрятся теплотой.
— Не нужно. — Горько улыбнувшись, мужчина трет пальцами веки. — Не объясняй мне ничего, сынок. Чтобы вы не сделали, вы поступили правильно. — Он вытирает выступившие слезы. — Это моя обязанность. Сам должен был…
— Какие у него шансы? Вы ведь, наверняка, интересовались? Может, видели?
Дэвид глубоко вдыхает и замирает. Долго всматривается в мое лицо, а затем на выдохе тихо произносит:
— Тот, кто напал на Роберта Андерсона, был с ним невероятно жесток. Тяжелая черепно-мозговая травма. Удивительно, как он вообще выжил… — Дрожащей рукой мужчина размазывает влагу по щеке. — Он уже в сознании, но не говорит. Думаю, и не сможет. Если не умрет, останется «овощем».
У меня холодок пробегает по телу.
— Это жестоко, — выдыхаю.
— Если бы я знал, кто это сделал… — Еще один пронзительный взгляд. — Я бы… поблагодарил его.
Меня чуть не сбивает с ног это признание. Руки дрожат, они не в состоянии удержать поднос, поэтому мужчина хлопает меня по спине, сам берет его и несет на веранду.
— Ты знаешь, что с ней будет трудно, — бросает через плечо, — и все равно готов побороться. А это значит, что я никогда не ошибался в тебе, сынок. Спасибо.
Не знаю, что ответить, поэтому решаю промолчать.
Выходим на веранду. Элли лежит в кресле-качалке, укрытая пледом. Руки покоятся на животе, ноги поджаты, голова безвольно склонена набок, взгляд отсутствующий. Джимми стоит в сторонке, курит и с беспокойным видом поглядывает на нее.
— Элис, мы принесли тебе кофе, — нежно произносит Дэвид.
Ставит поднос на стол.
— Хорошо. — Единственная ее реакция.
Взгляд по-прежнему устремлен в никуда.
— Джеймс, идем, выпьем с нами кофе. — Кивает в сторону стола мистер Кларк, но тут же отвлекается на едва различимую с внутреннего дворика трель звонка. — Кто-то пришел, пойду, узнаю, кто.
Я беру стул, подставляю ближе к креслу Элли, сажусь и поправляю плед, которым она укрыта. Бережно укутываю ее ноги, затем осторожно касаюсь руки. Ее ладони прохладные, особенно по сравнению с моими горящими от напряжения пальцами. Поднимаю тихонько ее руку и касаюсь губами. Ощущение такое, будто с размаху ныряешь в прохладные, свежие простыни жарким летним днем.
Элли медленно поворачивается. Впервые за утро ее взгляд немного проясняется. Глаза удивлены и словно говорят: «Неужели, я тебе все еще интересна?» И я одним взглядом отвечаю: «Всегда. В любом состоянии. Только ты. Клянусь». И ответом на ее лице расцветает робкая улыбка.
И только я хочу улыбнуться в ответ, как замечаю мелкие жемчужинки на ее веках — проступившие нечаянно слезы.
Нам не нужно слов. Я прижимаюсь ближе, утыкаюсь губами в ее макушку, а Элли кладет голову на мое плечо. Знаю, о чем она думает. Всегда знаю. Читаю по лицу любые ее мысли. Это всегда отличало наши отношения — нам не нужно трепаться, чтобы понимать друг друга. Один взгляд — и мы проникаем друг в друга буквально до границ души.
— Ты здесь, — шепчет она.
Ее дыхание щекочет мне шею.
— И никуда не уйду. — Прижимаю ее к себе крепче.
И чувствую, как мои внутренности наполняются до краев мягким и теплым идущим от нее светом.
— Милая, там твоя подруга. Мэгги. — Сообщает ее отец, возвращаясь на веранду. Ставит на стол коробку с печеньями. — Я сказал, что тебе нужен покой, поэтому она просто передала тебе презент. — Он оборачивается к Джимми. — А еще эта девушка спросила про тебя, Джеймс. Выйди к ней, она ждет.
Друг напрягается всем телом. И я чувствую, как в моих объятиях замирает Элли. Их взгляды встречаются.
— Э.. о’кей… — Бормочет он, бросая сигарету в железную банку из-под томатной пасты, приютившуюся в углу возле перил.
Он топчется на месте, будто ожидая от Элли какой-то реакции. Словно, запрети она, и он не пойдет. Но та тихонько выдыхает и, поерзав, крепче жмется ко мне.
Вижу, как в нем разгорается ревность. И ярость. Сжав челюсти, Джимми уходит. За нашими спинами громко хлопает дверь. Делая вид, что ничего не заметил, Дэвид размешивает сахар в чашках и ставит перед нами. Сам садится на свободное кресло.
— Я видела его глаза. — Едва слышно шепчет мне Элли.
Она поднимает подбородок и смотрит мне в лицо.
— Чьи?
— Бобби. — Ее голос срывается на хрип.
Большим пальцем провожу по ее щеке, стирая слезу.
— Все забудется. — Обещаю.
— Нет. Ты не понял. Я видела их. Вчера.
У меня внутри все обрывается.
— Пробралась в его палату. — Поясняет Элли, задыхаясь. — Чтобы убить.
Ее отец, охнув, роняет чашку с кофе себе на брюки. Ойкнув, подскакивает и спешно прикладывает к ногам полотенце.
— Элис… — Качает он головой.
— А потом увидела, насколько он жалок, и не смогла…
Она, как котенок, жмется ко мне, пряча нос подмышку. И я касаюсь губами ее волос и наслаждаюсь этим прикосновением. Сжимаю ее в своих объятиях крепче, глажу по спине и зажмуриваюсь. Мне хочется забрать всю ее боль, всю горечь и отчаяние.
Дэвид встает:
— Пойду-ка, переоденусь.
А мы сидим с Элли, сплетясь, как лианы, и боясь отпустить друг друга хотя бы на миг.
— Я должна тебе сказать. — Наконец, произносит она, глубоко вдыхая прохладный утренний воздух, и отрывается от меня. Смотрит прямо в глаза.
