Нельзя уехать, не объяснившись. Нельзя исчезнуть, не поговорив с ними. Это было бы неправильно, несправедливо. Тем более, с Джимми. Он ждет от меня ответа. И в глубине души я всегда понимала, что это именно он это сделал. Он избил Бобби. Убил. Боже, какое же страшное слово!
Убил…
Я бросаю всё и иду к нему, чтобы увидеть в последний раз. Чтобы разобраться в себе. Чтобы навсегда все решить. Вот взгляну и сразу пойму. Когда любишь сразу двоих, страдать будешь в любом случае, с кем бы ты в итоге ни остался. И если будет хоть малейшее сомнение в том, что Джимми МакКиннон — тот самый, я попрощаюсь и уеду.
А если нет…
Поправив волосы и стряхнув с платья невидимые пылинки, я замираю у двери его трейлера. Чувствуя, как сердце заходится в груди в неистовом биении, заношу руку и снова останавливаюсь. Прислушиваюсь к звукам и мысленно примеряю на себя статус его девушки.
Ну, а что? Поступлю в местный колледж, Джимми найдет хорошую работу. Возможно, мне тоже придется подрабатывать, потому что снимать квартиру в центре города очень дорого. Зато там больше рабочих мест. Да хотя бы официанткой устроюсь. Мы справимся, обязательно справимся. Возможно, мне даже удастся уговорить его пойти учиться. Он выберет более длительный образовательный план, зато сможет уделять время и мне, и работе.
Очень скоро мы сможем купить небольшой домик. Надеюсь, и мой отец тоже поможет. Мы вообще могли бы забрать его к себе со временем. Или маму Джимми. Или купить ей нормальное, отдельное жилье. Да у нас все будет хорошо! Жизнь ведь только начинается! Да и с Майки мы тоже найдем общий язык. Пусть не сразу. И будем когда-нибудь радоваться, что он удачно женился на девушке из приличной семьи…
Майки…
И от мыслей о нем внутри меня снова все переворачивается.
«Нет. Я так не могу. Это не для меня. Лучше уж быть одной».
Уйду отсюда.
— Элли? — Дверь распахивается, и на пороге появляется миссис МакКиннон.
В ее зубах зажата сигарета, но даже через табачную горечь до меня доносится хорошо различимый спиртовой дух.
— Сьюзан… — Смотрю на нее и вижу его черты. В упрямом взгляде, в напряженных уголках губ, в мелких морщинках в уголках голубых глаз. — Здравствуйте.
— Да что ж ты встала-то в дверях? — Она бросается ко мне, стискивает в объятиях, тут же отпускает и отходит назад. — Проходи скорей!
— Спасибо. — Морщусь, искоса глядя на свои волосы, проверяя, не спалила ли она их сигаретой.
— Не стой, проходи!
Вхожу в окутанный табачным дымом трейлер и останавливаюсь.
— А где Джимми?
— Скоро вернется. — Женщина достает сигарету изо рта, выдыхает струю дыма и тушит окурок в пепельнице, стоящей на низком столике. — Велел мне дождаться его, сказал, что придет сообщить что-то важное. — Она вдруг замирает, оглядывает меня с головы до ног и хитро прищуривается. — Это с тобой никак не связано, а? Ну-ка, признавайся!
От ее грохочущего смеха у меня мурашки бегут по коже. Сьюзан хохочет, прикрывая ладонью беззубый рот, а, отсмеявшись, снова принимается обнимать меня. Сжимает в объятиях и похлопывает по спине.
— Да ладно, я пошутила. — По-отечески заботливо гладит меня пальцами по щеке и улыбается. — Давно я тебя не видела, дочка. Переживала. Все, что случилось…
— Не напоминайте. — Мотаю головой, отмахиваясь от печальных воспоминаний. — Пожалуйста…
— Ой, конечно. Конечно! — спохватывается она. — Идем-ка, выпьем кофе.
Мы идем на кухню, и в вежливых разговорах проходит еще полчаса. Джимми задерживается, поэтому мы решаем испечь ему пирог. Сьюзан занимается тестом, я режу начинку. Болтаем.
То, как тепло она принимает меня, буквально обезоруживает. Не важно, как низко жизнь заставила эту женщину опуститься, она сумела сохранить свой душевный свет. И ее забота, ее ласка, открытость, они заставили мое сердце растаять.
У меня не было мамы, поэтому я с удовольствием принимала и ее сочувствие, и добрые советы, и даже вырывающееся временами обиженное ворчание. Мне было уютно рядом со Сьюзан в этом прокуренном насквозь трейлере, и впервые за долго время я думала только о хорошем. Ничто не омрачало мое настроение за эти пару проведенных рядом с ней часов.
— Мой Джимми надежный. — Гордо говорит она, проверяя, разогрелась ли духовка. — Да что я говорю! Ты и сама все знаешь. И в кого он только такой? Целеустремленный, упертый. Без него мы бы с голоду сдохли давно. — Она помогает мне поднять противень с пирогом и указывает на плиту. — Давай, ставь, дочка. Я погляжу в окно, кажется, кто-то идет.
Я поднимаю пирог. Он достаточно тяжелый — на начинку мы не скупились. Осторожно шагаю к духовке, нагибаюсь и устраиваю его ровно посередине железной решетки, так он подрумянится со всех сторон. Довольно улыбаюсь своему кулинарному шедевру и самой себе. «Вот Джимми удивится. Я впервые приготовила ему что-то сама».
Любуюсь творением своих рук еще немного. Не тороплюсь закрывать створку. Слышится, как открывается входная дверь. Гляжу искоса, но из-за мощной фигуры Сьюзан не вижу вошедшего. Зато слышу, как он прокашливается. Да, это мой Джимми.
— Сынок! — Говорит женщина.
Ее руки уперты в бока.
— Мама. — Его голос напряжен. Звенит, как натянутая тетива. — Проходи. — Слышны еще шаги. — Мама, знакомься. — Пауза, сопровождаемая тихим шуршанием. — Это моя Мэгги.
Дверца духовки со скрежетом вырывается из моих пальцев и громко захлопывается. Мне хочется провалиться на месте и никогда не испытывать то, что я сейчас испытываю. Дикий стыд и острую душевную боль. Но приходится встать и выпрямиться, потому что все присутствующие уже обернулись на этот жуткий звук.
Джеймс
Откуда-то из подвалов сознания рвется наружу голос Майкла. С трудом продираю веки и пытаюсь рассмотреть его, но картинка перед глазами расплывается сотнями серых мутных разводов.
— Вставай, ты, придурок!
Он трясет меня за плечи, хватает за грудки, приподнимает.
Я не пьян, нет. Скорее, мертв. Любые поступки имеют свои последствия, ты лишь выбираешь путь наименьшего сопротивления — тот вариант, в котором отголоски твоих роковых свершений будут иметь наименее разрушительный эффект.
— МакКиннон, мать твою!
Я собираюсь с духом и скидываю с себя его руки одним стремительным, резким толчком. И окончательно просыпаюсь.
— Какого дьявола тебе здесь понадобилось? — Рычу.
Мои мышцы напряжены, голова проясняется. Теперь я четко вижу перед собой Майкла. Мерцающий за окном фонарь бросает желтые тени на его лицо. Он дышит часто и шумно, его пальцы сжаты в кулаки, взгляд горит гневом.
— Что происходит с Элли? — Торопливо говорит он. — Что ты с ней сделал?!
