— Какая же ты все-таки дрянь, Мэгги. — Отшатываюсь назад. — Лучше бы занялась домом, пока меня нет. Или собой. Посмотри, в кого ты превратилась! Жирная, тупая лентяйка!
— Заткнись! — Она сжимает кулаки, но накинуться не решается. — Еще слово, и я на весь город буду кричать, кто ты такой! — Шипит: — Убийца! Еще только подойди к моей дочери и затронь ее своими грязными руками, и ты…
Не даю ей договорить. Разворачиваюсь и ухожу. Оставляю Мэг лежать на кровати и слышу, как в спину мне сыплются обидные слова и проклятия.
Софи сидит на стуле, закрыв уши руками. Она уже привыкла к истерикам матери. Увидев меня, дочь испуганно опускает руки и выпрямляется.
— Мы сегодня позавтракаем в кафе, малышка. Идет?
Кивает.
Подаю ей платье, помогаю переодеться и вижу свежие синяки на бледной коже — чуть выше локтя и пару на животе. Глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы не сорваться. Сам виноват. Если бы чаще бывал дома, уделял им обеим больше внимания, этого бы не произошло.
Софи боязливо поглядывает в сторону спальни, откуда все еще доносятся крики, брань и звук разлетающихся по комнате предметов.
— Мама… точно не против, если мы с тобой уйдем?
— Точно. — Сжимаю зубы и поднимаю дочку на руки. Крепко обнимаю. — Не переживай, она тебя больше не тронет. Никогда.
Элли
Вдоль белой прибрежной линии стелется тишина. Даже океан, залитый солнечным светом и кажущийся абсолютно прозрачным и голубым, не издает ни звука. Все замерло в ожидании супружеской клятвы. И я, стоя здесь под увитой цветами аркой в идеальном белом платье, струящемся в пол и открывающем плечи, держа в руке маленький изящный букет и глядя на самого прекрасного мужчину на земле, чувствую себя абсолютно счастливой.
— Проживи ты хоть вечность, никто не будет любить тебя так же сильно, как люблю я. — Говорит Майкл, сделав глубокий вдох. Он ужасно волнуется. — Мое сердце отдано тебе одной. Ты давно это знаешь. Наверное, я люблю тебя даже сильнее самого себя, ведь любовь к тебе, ко всему, что ты есть, она живет в каждой клеточке моего тела, в каждой области души. Только рядом с тобой, я живу. Только рядом с тобой чувствую, что все смогу. Ты — мой солнечный свет, моя воздух, моя вселенная. Ты — моё всё. Клянусь, что буду любить тебя вечно.
Меня захлестывает волна нежности. Я словно бегу по ступеням из воздуха, но не падаю. Так легко, хорошо, светло. Это мой день. И мне безумно хочется целовать своего мужа. Долго, страстно, всю ночь. «Скорей бы церемония закончилась».
— Помнишь, как мы впервые встретились? — Говорю я, глядя в его глаза. — Наверное, не будь этой встречи, не было бы и меня. Она все изменила в моей жизни. Ровно, как и поцелуй, который мы подарили друг другу впервые. — В голове всплывают воспоминания про наш «первый раз», но я не произношу этого вслух, просто поворачиваюсь и нахожу папу среди собравшихся, и тот улыбается, вероятно, поняв, о чем я подумала. Снова смотрю в глаза Майки: — Ты исцелил меня. Ты стал моим светом. Ты как рука помощи, поданная прямо с небес для моей заблудшей души. То, что я чувствую к тебе, трудно описать словом «любовь». Ты — вся моя жизнь. Без тебя мне не нужно никакого солнца, никаких звезд или луны. С тобой я умею летать. Клянусь любить тебя, Майкл Салливан, до своего последнего вдоха.
Мы обмениваемся кольцами, целуемся, а затем принимаем поздравления от гостей. Даже его мать не сдерживает слез. Она не желала ему такой жены, как я, но все равно рада.
— Мой мальчик счастлив, это самое главное, — признается свекровь, произнося тост.
— О лучшем зяте я не мог и мечтать. — Вздыхает мой отец, поднимая бокал.
Мы с Майки кружимся в нашем первом танце и не устаем любоваться друг другом.
— Я хочу тебя, миссис Салливан, — шепчет он, прижимая меня к себе.
По мне пробегает жаркая волна. Улыбаюсь, искоса поглядывая на гостей:
— Еще пару часов, муженек. — И подмигиваю ему. — Потерпи немного.
Мы, наконец-то, живем вместе. Больше не нужно мотаться часами между штатами, чтобы повидаться. Можно сколько угодно времени проводить вдвоем и наслаждаться этим единением. Что может быть лучше?
— Может, сбежим? — Его голос ласкает мягким бархатом.
Я смеюсь, погружаясь в его объятия. Никогда мне не было так легко и хорошо.
— Не получится.
— Если я приму приглашение, — говорит он еле слышно, — мы купим квартиру на Манхеттене. Пара спален, паркетные полы, широкие окна с балконом и видом на Центральный парк. Хочешь?
— Тогда тебе придется взять ипотечный кредит, доктор Салливан. — Улыбаюсь я, рисуя в воображении нашу будущую квартирку. — Даже если сложить все наши сбережения, приплюсовать к ним подарки на свадьбу…
— Не думай об этом, просто доверься мне. — Он ведет меня в танце так же уверенно, как и по жизни.
— Хм, похоже, я удачно вышла замуж!
— Просто мне хочется, чтобы ты скорее родила мне троих… или пятерых маленьких Салливанов.
Я отстраняюсь, чтобы на секунду взглянуть в его глаза.
— Двух. — Смеюсь. — И только после того, как построю карьеру.
— Трех, — он зарывается носом в мои волосы, как хитрый рыжий кот. — К черту карьеру. Трех маленьких розовощеких карапузов!
— Ты никогда не умел торговаться. — Усмехаюсь.
— Четырех… — Мурлычет, поглаживая спину.
— Хорошо, трех! — Сдаюсь.
— Когда начнем? Сегодня? — Спрашивает игриво.
Поднимаю глаза к вечернему небу и забываю, как дышать. Вечер сегодня волшебный, вокруг такая красота — океан, свежий воздух, ласкающий кожу ветер.
— Я тебя люблю, — говорю тихо.
— Как ловко вы уходите от ответа, миссис Салливан. — Майкл кружит меня, затем останавливается. Мягко целует в губы, а потом еле слышно шепчет на ушко: — Значит, сегодня. Решено.
Но нормальной первой брачной ночи у нас не выходит, потому что умирает мой отец. О его плохом самочувствии после полуночи сообщает нам администратор отеля. Скорая, госпиталь, бессонная ночь, и, наконец, под утро нам говорят, что он в критическом состоянии — неизвестно, сколько еще протянет.
— Онкология, последняя стадия.
Что?!
Я в панике. Ничего не понимаю. Почему он ничего не сказал?
Отец крепился, ничего не рассказывал, чтобы не испортить нам праздник. Прятал обезболивающие, с трудом держался на ногах, но старался улыбаться через чудовищную боль, грызущую его изнутри.
А перед тем, как умереть, папа признался, что обещал себе дожить до того дня, когда передаст меня в надежные руки Майкла. Он взял меня за руку и попросил прощения за то, что не всегда был со мной рядом, а, когда я сказала, что люблю его, закрыл глаза и ушел со спокойной душой.
