— Мне очень жаль, Элли…
И внутри все сжимается. От этих слов. От звука собственного имени. От вида его рук, тянущихся ко мне. От такого знакомого тепла тела и мужского запаха.
И я падаю в его объятия и чувствую, как растворяется каждая клеточка моего тела. Умираю или оживаю. Не понимаю сама. Это что-то настолько невообразимое, как коснуться вдруг того, чего давно нет. Того, что потерял и не надеялся когда-либо обрести снова.
— Брат. — Звучит его низкий голос. — Соболезную.
И ощущаю, как его рука поднимается с моей спины, и как к нашему объятию присоединяется Майки. Мы стоим возле могилы моего отца и крепко держим в объятиях друг друга. Втроем.
Долго. Очень долго. Будто никого и ничего в мире больше и нет, кроме нас.
А когда мы размыкаем руки, я не могу смотреть в его глаза. Избегаю взгляда. Майкл зовет Джимми к нам в гости вечером, а мне приходится делать вид, что занята собственными мыслями. Тот молчит, словно ожидая, что могу быть против. Но я молчу. Поэтому он соглашается. И это рождает во мне новую бурю эмоций.
— Да, конечно, приходи. — Киваю я. — Посидим, поболтаем.
И впервые ощущаю какое-то странное чувство. Мне будто неловко, что я вышла замуж за его друга. Будто и не было той истории с Мэгги. Будто это я его предала.
— Тогда до вечера. — Бросает он на прощание.
Мы обмениваемся мимолетными взглядами, и оба словно недоумеваем, как допустили все то, что произошло с нами. Мы на секунду становимся влюбленными подростками, которые беззаботно смеялись и так открыто тянулись друг к другу. Мгновение промелькивает и исчезает, точно бабочка присевшая на ладонь, а потом вспорхнувшая в небеса.
А потом весь день я брожу по дому, общаясь с пришедшими выразить сожаление гостями. Говорю с сослуживцами отца, с Лилиан, с соседями и с его благодарными пациентами, а сама вижу лишь образ Джимми, все еще стоящий перед глазами: его уложенные в беспорядке каштановые волосы, красивое и мужественное лицо, горящие синевой на смуглом лице глаза и легкую небритость, придающую ему серьезности и добавляющую возраста.
А едва солнце наклоняется к горизонту, и дом пустеет, является и он сам. Решительным стуком в дверь переворачивает мою устоявшуюся жизнь с ног на голову.
— Посмотри, кто там. — Прошу мужа, делая вид, что расставление чистой посуды по местам самое важное на свете занятие.
— Конечно. — В своем обычном спокойном тоне отвечает Майки.
И мне хочется извиниться перед каждой веснушкой на его любимом лице за то, что мое сердце продолжает что-то чувствовать к другому мужчине.
— Это Джимми. — Сообщает муж, возвращаясь на кухню с бутылкой красного вина. Ставит ее на стол и смотрит мне в глаза.
— Угу. — Выдыхаю я, не скрывая от любимого человека своего волнения. Устало опускаю плечи. — Закуски осталось много. Где расположимся?
Он улыбается, понимая, кажется, мое состояние:
— Не переживай. Все будет хорошо.
Целует меня в лоб. А меня уже трясет от неясного волнения, потому что из гостиной слышатся знакомые шаги.
— Привет. — Говорит Джимми. Его появление едва не сбивает меня с ног. — Познакомься, это Элли. Она очень хорошая. Когда-то мы с ней и с дядей Майки были очень дружны.
Я не понимаю, кому он говорит это. Но тут из-за его спины показывается девчушка. Длинные светлые волосы, вьющиеся на концах, слегка вздернутый носик, пухлые губки и выразительные голубые глазищи, обрамленные длинными ресницами — совсем как у ее отца. Она похожа на куколку или на сказочную принцессу. Стоит в дверях и комкает пальцами подол синего платьица.
— Элли, это Софи, моя дочь. — Виновато (или мне показалось?) представляет ее мне Джимми.
— О… — теряюсь я, но тут же спохватываюсь: — Привет. — Жму ее маленькую ручку. Несмотря на ангельский вид, девица достаточно рослая — доходит ростом мне до груди. — Привет, Софи.
— Здравствуйте. — Смущается она, хлопая глазками.
— Ты голодна? Хочешь перекусить? — Спрашиваю.
Девчонка топчется на месте.
— Печенье с молоком?
— Ага. — Соглашается.
— Твой папа тоже любил молоко. — Улыбаюсь я.
Почему-то мне хочется расплакаться. И я предпочитаю не смотреть на застывших на пороге мужчин. Достаю молоко, наливаю в стакан, раскладываю рассыпчатое печенье на блюдце.
— Давай. Я отнесу на веранду. — Майкл берет поднос. — Пойдешь со мной? — Обращается он к малышке. — Поможешь?
— Да. — Кивает она, бросая взгляд на отца.
— Тогда бери вот эту тарелку с бутербродами. — Весело подмигивает ей мой муж.
Я не верю, что он это делает. Зачем? Нет, мне нельзя оставаться с Джимми наедине.
Но это уже происходит.
Девчонка послушно бежит за другом отца, оставляя нас двоих в кухне.
— Ты изменилась. — Джимми говорит это очень тихо.
— Да. — Отвечаю, теряясь под его взглядом. — Прошло ведь больше семи лет.
Натягиваю на онемевшие губы улыбку.
Джимми подходит ближе, и я перестаю дышать. Ощущение от его присутствия заполняет меня целиком. Оно парализует.
— Ты стала еще красивее. — Произносит он. — Невыносимо красивая Элли.
Поднимает руку, и на короткое мгновение мне кажется, что мужчина хочет погладить меня по щеке. Но вместо этого он запускает пальцы в свои волосы и растерянно улыбается.
— А ты возмужал. — Шепчу я, буквально съеживаясь.
— Спасибо. — Пожимает плечами. Вот теперь на самом деле тянется ко мне и берет мою руку в свою. — Кажется, что все было только вчера. Но все изменилось, да? Нас всегда было трое. А теперь… — От этого прикосновения у меня перестает биться сердце. Джимми касается большим пальцем гладкого ободка моего обручального кольца: — А теперь вас только двое.
Я физически чувствую, как разбивается мое сердце, но все равно сквозь слезы сбивчиво бормочу:
— Да. Теперь так. Это навсегда.
И, закусив губу, медленно отдергиваю руку.
А кожа на том месте, где он только что ее касался, продолжает гореть. Как и мои щеки, моментально вспыхнувшие под его настойчивым, бесстыжим взглядом.
Джеймс
Смотрю, как она спешно убегает, и на мое лицо выбирается радостная улыбка. Клянусь, моя жизнь будто озарилась светом — рядом с Элли я снова живой, снова чувствую, как кровь бежит по венам.
Только увидев ее смущение, увидев знакомый блеск в глазах, румянец, разливающийся по щекам, я вспомнил, чего лишился, от чего замирало сердце и разрывалась когда-то на части душа. Вспомнил, каким ощущал себя счастливым и влюбленным рядом с этой прекрасной девушкой, и каково это, когда от одного только ее взгляда мутнеет рассудок.
