Но, кажется, ее здесь нет. Хватаюсь за ручку двери и отдергиваю руку. Невозможно горячо, кожу обжигает. Глаза щиплет и режет. Принимаю решение выламывать дверь, но в последний момент, почему-то, поворачиваюсь налево. Шестое чувство какое-то, что ли. И только тогда замечаю ее. Длинные светлые волосы, большие перепуганные глаза, зажатый в крохотных ручках плюшевый дельфин.
— Эй, Софи. — Наклоняюсь. — Это я, Майкл. Помнишь меня?
Она молча кивает.
— Идем, нужно выбираться.
Тяну руку. Девочка вжимается в стену.
— Идем, не бойся. — Уговариваю.
Со стороны улицы слышится вой сирен.
Малышка неохотно делает шаг в мою сторону и послушно забирается на руки.
— Папа и мама. Там. — Говорит жалобно.
Оглядываюсь. Из-за дыма почти ничего не видно.
— Где?
— На кухне.
— Хорошо. Я найду их. Обещаю. — Подхожу к окну. — Но сначала мне нужно спустить тебя.
Мы выбираемся через окно под крики собравшихся прохожих. Передавая девочку в руки полицейских, вижу Элли. Рыдая, она бросается в мои объятия. Звуки сирен заглушают ее всхлипы, но машин еще не видно. Очевидно, прибудут в любую секунду. Всматриваюсь в оба конца улицы, ожидая появления красного борта пожарных, и, не переставая, кашляю. Кажется, почти выплевываю свои легкие.
— Эл. Элли. — Наклоняюсь к жене. — Элли!
— А? — Она в полнейшем шоке.
— Мне нужно вернуться туда, за ним.
— Нет… — Вертит головой, вцепляется пальцами в футболку. — Нет!
Осторожно отцепляю ее и прикусываю губу.
— Нужно. — Выдыхаю.
Она тянет руки к моему лицу, перемазанному сажей, а я делаю шаг назад. Элли падает передо мной на колени. Джо, на которого надевают наручники, громко матерится. Воспользовавшись тем, что копы заняты, бегу к дому, хватаю лестницу и тащу ее к противоположной стене.
— Майкл! — Слышатся ее рыдания мне вслед.
Я не могу знать, где в этом доме кухня. Оббегаю дом по периметру, выбираю наугад окно и, забывая страх, карабкаюсь вверх. Бью стекло, и дым вырывается наружу плотным столбом. Соскальзываю внутрь и понимаю, что почти ничего не вижу. Но слышу кашель. И, кажется, стоны.
— Джимми! — Ору.
И новая порция дыма забирается в легкие. Поднимаю ворот футболки выше.
— Джи…
И чьи-то руки обхватывают меня за шиворот. Боже, это он. Совсем не стоит на ногах.
— Майки, — хрипит, кашляет, — моя дочь. Дочь!
Тянет меня куда-то.
— Нет! — Останавливаю его. — Я вытащил Софи. Нужно спасаться самим. Идем!
В помещении адски жарко. Слышно, как огонь пожирает дерево, громко треща.
— Мама, — указывает Джимми.
В этот момент пламя врывается в комнату, сбивая нас с ног.
— Сьюзан! — Поднимаюсь на корточки, нахожу в дыму ее тело, тяну за подмышки с помощью Джимми. — Сьюзан.
Женщина очень слаба. Почти теряет сознание.
Подтаскиваем ее к окну.
— Придется ей помочь. — Выбиваю остатки стекло окровавленным локтем.
Помогаем ей забраться на подоконник, затем на лестницу. Держим за шиворот, чтобы не упала. Вслед за ней из окна рвется черно-красный дым. Я высовываюсь наружу, видя, как внизу собирается толпа. Люди что-то кричат, но нам не слышно. Убеждаюсь, что женщину принимают и поворачиваюсь, чтобы сказать Джимми, что его очередь спускаться, как что-то вдруг с глухим стуком и свистом обрушивается на нас с потолка.
Я падаю. Задыхаюсь. Кружится голова. Очень жарко. Вижу только огонь и дым. Похоже, обвалилась одна из балок. Подползаю на ощупь к тому месту, где должен лежать друг.
— Джимми! — Зову. Пытаюсь нащупать.
— Майк. — Хрипит он.
Меня почти обжигают языки быстро распространяющегося пламени.
— А где Мэгги? — вытираю тыльной стороной ладони пот со лба.
Мои руки все еще шарят в темноте.
— Ее нет. Она мертва. Джо. — Доносится до меня его голос.
— Вставай, нужно идти. — Нащупываю, наконец, его плечи.
Пытаюсь приподнять. Не выходит.
— Там. — Сипит он.
Указывает рукой на что-то.
Протягиваю руку и обжигаюсь. Похоже, деревянная балка. Свалилась и придавила ему ноги.
— Черт. — Чувствую, как теряю силы.
Единственный ориентир в таком дыму это окно, которое дает огню подпитку кислорода.
— Сейчас, сейчас. — Стиснув зубы от боли, обхватываю балку и пытаюсь приподнять. Ужасно тяжелая.
— Аа-а… — стонет Джимми.
У меня почти получается ее сдвинуть, когда я вдруг замираю.
— Кхм… — Друг пытается приподняться. — Вроде совсем чуть-чуть осталось. Кх-кх! — Кашляет, задыхаясь от дыма.
— Прости меня, Джеймс. — Говорю.
Отползаю назад. Внутри меня все покрывается холодом.
— Что? — Он пытается втянуть носом воздух, которого все меньше в помещении.
Оборачиваюсь к окну. Оно кажется светом в конце черного туннеля, размытого языками пламени и черным дымом.
— Прости. — Произношу едва слышно.
У меня подгибаются колени, но я заставляю себя встать и направиться к окну.
— Майки? — его голос больше похож на умоляющий вопль.
Закрываю рот воротом футболки и бросаю на него последний прощальный взгляд. Очертания Джимми, лежащего на полу, постепенно теряются в клубах смертельной черноты.
Так будет лучше. Всем. Я просто избавляю нас троих от этой муки. Больше никаких метаний, никаких сомнений. Все кончено.
— Я люблю тебя, друг. — Говорю, содрогаясь всем телом.
И слышу, как он… начинает тихо посмеиваться. Потому что тоже все понимает. Мы всегда понимали поступки друг друга. С самого первого дня. Его тихий смех, похожий на последний рык раненого зверя, тонет в треске горящего дерева.
Я отшатываюсь к окну и выбираюсь наружу. Ступенька за ступенькой. Следом за мной, словно протягивая с укором свои щупальца, тянется густой черный дым. Падаю на траву. Буквально обрушиваюсь. У меня даже нет сил кашлять. Толпа вокруг сжимается. Все что-то кричат. Спрашивают. А я вижу перед собой только искаженное болью лицо Элли.
Я не могу врать ее глазам. И она, кажется, всё понимает. И никому никогда не скажет — даже мне. Всегда будет догадываться о моем выборе, о моем поступке, моем отчаянном предательстве, но будет молчать. И будет помнить, что я мог помочь ему, но не помог.
Потому что Элли всегда будет знать, что я сделал этот шаг ради нее.
