Рис
Все круги ада прошел я на Сварайе. Вначале я искал свою Тайну, торопил встречу, страшился, что она не наступит. В конце концов – Ковалль ведь тоже не бог – мощный маг, невероятный в своей колдовской силе, но, тем не менее, всего-навсего первородный. Кто знает, что случится на смертоносной планете, какой новый жестокий сюрприз она приготовила нежеланным гостям?
Каждую минуту я помнил, что Сварайя лишила меня всего. Семьи, тепла домашнего очага, места, куда можно вернуться после тяжелого дня и наслаждаться тем одним, что оно существует. Ненасытная планета с жадным чавканьем пыталась поглотить Годзиллу. И напоследок, чтобы я не расслаблялся – отнять у меня единственную пару.
Я понял, что Дарлий хотел отбить Тайну, от него за километры разило феромонами. Сфинкс нашел в Тайне свою пару. И он слишком хорош, благороден и смел, чтобы моя химера не оценила такого мужчину. Не прониклась к нему хотя бы благодарностью. Дарлий подобрал двух химер где-то на жестокой планете, принял в племя, накормил, защитил. Тайна умела ценить такие жесты – бескорыстные, широкие и честные. Она уважала его, восхищалась. Я видел это по лицу Тайны, каждому взгляду, обращенному к Дарлию. И благодарил судьбу и свою женщину за то, что каким-то невероятным чудом умудрилась противостоять соблазну. Я отлично знал – что такое феромоны сфинксов. Победить их может далеко не всякий. Даже если очень любит свою пару. Смог бы я простить такую измену? Вероятно. Вот только Дарлий наверняка поставил Тайне условие. Он был бы глупцом, если бы не попробовал. Единственная пара для оборотня – шанс завести семью, детей и продолжить свой род. Да и просто обрести безбрежное счастье, похожее на теплый земной океан.
Мало, кто способен от такого отказаться. Под нажимом обстоятельств – возможно, только не добровольно, даже не пытаясь.
Тайна выдержала. Моя умница, моя женщина! Я ощущал это по ее запаху. Она не принадлежала другому мужчине. Ни разу за время нашей разлуки. А остальное… ее душевные метания, которые читались на лице Тайны, ее симпатия к Дарлию меня уже не так тревожили. Она сделала свой выбор. У химер нет пары. Тайна вполне могла передумать – обменять меня на альфу сфинксов. Он и впрямь оказался достоин такой женщины. Но Тайна не сдалась, осталась верна мне.
И когда мы вместе уходили со Сварайи, летели диковинным порталом Ковалля в окружении странных всполохов магии, что сплетались вокруг паутиной энергий, я попрощался с близкими как положено.
Впервые, за годы, что миновали с их гибели, вспомнил об отце, матери, бабушке без дикой ярости на судьбу-злодейку, без стенаний и вопросов: «Почему я?»
Светлая грусть поселилась в душе и в сердце. Я обнимал за талию свою женщину и благодарил судьбу за то, что мы вместе. За то, что подарила одинокому, обиженному на жизнь и фортуну лельдису новое счастье и новую надежду на будущее.
И тогда мне пришла в голову одна мысль…
… Бриолис с радостью согласился устроить нам с Тайной свадьбу. Я поздно опомнился, обернулся к своей женщине, понимая, что она может опять взбрыкнуть. Возмутиться, что не спросил согласия. Тайна выросла на почве феминизма, пропиталась его духом, привыкла к принципам. Она и правда вначале слегка напряглась. Задумалась, стоит ли учинить мне головомойку. Но затем улыбнулась, расслабилась и всем своим видом продемонстрировала, что прощает излишнюю властность своему оборотню. Я мысленно порадовался и вдохновился на новую просьбу.
Бриолис как раз закончил говорить, воззрился на меня вопросительно, с прищуром. Так ловить полутона умел только Нос. Только он понял бы, что я не закончил с просьбами.
– Мы можем организовать нечто вроде помощи беженцам со Сварайи. Проверять, но помогать переселиться и обустроиться на Земле? Готов вложиться в это финансами. Лично содействовать, если потребуется.
Взгляд Тайны уперся мне в спину, взгляд Бриолиса полоснул по лицу. Они удивились – оба, но каждый по-разному. Я чувствовал поддержку своей женщины – ее согласие, искреннее участие. И это придавало таких сил, какими не накачаешься даже в специальных, уникальных лабораториях Бриолиса.
Нос вглядывался в мое лицо удивленно, с каким-то странным, не понятным выражением. Но когда он заговорил, мне сразу стало легче.
– Ты удивительно вовремя это предложил, – неторопливо произнес Бриолис, и прошелся по комнате. – Правительство как раз затевает нечто подобное. Нашему ведомству поручено возглавить дело. Организовать нечто вроде безопасного коридора для беженцев. Чтобы те перебирались на Землю со Сварайи. И любая помощь нам очень даже понадобится…
Краем глаза я уловил улыбку Тайны – теплую и ласковую улыбку своей женщины. Бриолис тоже растянул губы в улыбке. Я ответил ему и Тайне тем же и внезапно понял, что на душе совсем полегчало. Боль утраты немного улеглась, утихла. Я понимал, что она не уйдет окончательно. Но теплые, лучистые синие глаза мамы всплывали в памяти уже без резкой боли в груди. Бабушкины шутки, отцовское ворчание. Вишневые пироги во время грозы… Задушевные разговоры за общим семейным ужином…
Я не забывал о них ни на секунду… Но ушел от Бриолиса, обнимая свою Тайну. И чувствуя, что прошлое немного отпустило. Перестало скрестись на душе бешеными кошками, прекратило вгрызаться в глотку неизлечимой тоской, биться в груди отчаянным пульсом сожаления. Я сделал то, что должен был, в честь своей семьи, памяти близких и ради нашего с Тайной счастливого будущего…
Эпилог
Тайна
Просторный зал кафе «В гостях у бабушки» сегодня принадлежал только нам с Рисом и нашим гостям на агентской свадьбе. Тем, кого любили, кем дорожили и кого очень хотели видеть рядом. Особенно в такие радостные дни.
Над вывеской кафе временно появилась другая – светло-оранжевая, с магической подсветкой внутри.
«Зарезервировано для семейного торжества. До завтрашнего утра кафе закрыто для посетителей».
Рис лично заказывал вывеску и диктовал формулировку. Помню, я тогда еще очень удивилась. А чего семейного-то? На нашу свадьбу приглашены друзья, товарищи и даже те, с кем бок о бок сражались в первой битве магической войны.
Рис обернулся, посмотрел так, что у меня комок застрял в горле и непрошенные слезы навернулись на глаза. Синий взгляд лельдиса лучился счастьем сквозь боль потерь и одиночества. Он словно заново вспоминал все: маму, с ее маленькой родинкой на веке – Рис наконец-то показал мне фотографии. Отца – сурового, всегда серьезного лельдиса. Даже на семейных торжествах этот мужчина с резкими, будто высеченными из камня чертами, смотрел так, что срочно хотелось выложить всю правду, не таясь, не пытаясь скрыть хотя бы самое интимное. Бабушку… Она выглядела чуть старше мамы Риса, как и положено долгожителю-высшему оборотню. Открытое простое лицо, крупные черты и смешинки в уголках глаз, длинные, заплетенные в тугую косу черные волосы и неизменно слабая, но очень добрая улыбка.
Они не должны были погибнуть… Такие домашние, такие милые и такие…
Я не находила слов. И вот тогда, в минуту, когда Рис выпустил наружу боль потери, язык онемел опять. Я просто подошла к своему лельдису, крепко обняла и затихла на его широкой, мускулистой груди. Стальные объятия на долю секунды лишили способности дышать, но затем стало тепло и комфортно… Рис молчал, жарко дышал в шею, прижимался, все больше возбуждаясь, и без слов сообщал – как я ему дорога.
