– Обещаю.
Киран глубоко вдохнул. На самом деле принцу не хотелось втягивать Олдрена в это дело, чтобы не сделать его соучастником. Но теперь обстоятельства изменились.
– Зейлан не сбежала. Я спрятал ее у Бриока.
– Киран… – предостерегающе прошипел Олдрен.
– Ты обещал не волноваться, – прервал Киран. – Она не убивала мою мать. Но Хранительнице пришлось сбежать из темницы после того, как двое моих гвардейцев напали на нее. Что я должен был сделать? Спрятать ее под моей кроватью?
Олдрен сосредоточенно потер лоб, будто слова Кирана вызвали у него внезапную головную боль.
– Почему ты не сказал мне об этом раньше?
– Я говорю тебе об этом сейчас.
Задумчиво поджав губы, Олдрен опустил руку.
– И Зейлан обладает даром пресекать нашу магию?
– Да, я видел это собственными глазами. Ты когда-нибудь слышал об этом?
Олдрен кивнул.
– Да, но прошла уже целая вечность с тех пор, как я в последний раз сталкивался с Темными.
Темные… Слово показалось Кирану знакомым, но он не мог вспомнить, в каком контексте слышал его раньше.
– Значит, Зейлан – Темная? И много ты знаешь о них?
– Давным-давно я читал трактат об этом, – ответил Олдрен со слегка отсутствующим видом, словно восстанавливая в памяти содержание книги.
– А кто такие эти Темные?
– Это не так-то легко объяснить, – ответил Олдрен с задумчивым выражением лица. – Наверное, будет лучше, если ты отведешь меня к Зейлан. Тогда я смогу рассказать ей все, что она хочет знать.
Глава 53 – Ларкин
– Двурог –
Решительно настроенный, Ларкин продирался по улицам Двурога, наводненным зеваками, каждый из которых надеялся хотя бы мельком увидеть королевскую семью. Снова и снова на его пути попадались балбесы, которым, казалось, надоело жить, но обычно одного зловещего взгляда мужчины было достаточно, чтобы они отходили в сторону.
Шаги Хранителя громыхали по каменистым дорожкам, а в пальцах пульсировало неуемное желание схватиться за кинжал, который подарила ему Фрейя. Он считал Элроя умным человеком. Достаточно умным, чтобы не нападать на принцессу публично. Но пират, конечно, не пропустит речь, поэтому Ларкин не удержался, хотя лучше бы ему сторониться рыночной площади. Она прямо-таки кишела гвардейцами, но в данный момент безопасность Фрейи была для Хранителя важнее собственной свободы.
– Поэтому я передаю слово моей очаровательной дочери, принцессе Фрейе Драэдон, в скором времени принцессе Зеакиса и будущей королеве Тобрии, – услышал Ларкин голос короля еще до того, как успел его увидеть.
Народ разразился громкими аплодисментами.
С колотящимся сердцем Ларкин пробирался сквозь давку. Несколько шагов, и вот он уже добрался до рыночной площади.
Шум и жара обрушились на него. Несмотря на холодную погоду, воздух вокруг, казалось, пылал. По желобам над головами зрителей, тела которых буквально светились от возбуждения, струилось пламя.
Взоры всех без исключения были обращены к подиуму, возвышавшемуся над собранием. Там стояли члены королевской семьи, и вдруг шум вокруг Ларкина исчез в одно мгновение. Все вокруг Хранителя и внутри него затихло, когда его взгляд впервые после нескольких недель разлуки устремился на Фрейю.
Она была еще прекраснее, чем он помнил. Светлые волосы шелковистыми волнами ниспадали ей на плечи, обрамляя лицо, которое он видел в своих снах каждую ночь.
Эти глаза…
Этот нос…
Эти губы…
У Ларкина перехватило дыхание. Но виной тому была не поразительная красота принцессы, а ее боль. Та улыбка, которая могла заставить сиять все вокруг, погасла. Ее больше не было. Нет, принцесса старательно приподнимала уголки рта, но в этой вымученной гримасе не было радости. Не было счастья. Удовлетворения. И все же она выступала перед своим народом, словно марионетка, управляемая волей своего отца.
– Фрейя, – едва слышно выдохнул Ларкин имя принцессы.
Ему хотелось обнять девушку и удерживать, пока тепло не вернется в ее улыбку. И никогда в жизни он ничего не желал более страстно, чем в этот момент быть другим – лучшим – мужчиной. Если бы только он был дворянином! Лордом. Герцогом. Кем-то значительным. Тогда, возможно, он стоял бы рядом с ней, а не этот принц из Зеакиса…
Ларкин моргнул.
Раз.
Другой.
Третий.
Этого просто не могло быть. Должно быть, его глаза сыграли с ним злую шутку. Ларкин зажмурился, но на подиуме рядом с Фрейей все так же стоял… Элрой. Что здесь происходило?
Ларкин с удивлением всматривался в лица окружавших его людей. Они не выглядели пораженными или разгневанными присутствием Элроя. Наоборот. Большинство из них явно были в восторге и приветствовали его. Как это было возможно?
Мысли Ларкина крутились, как веретено. Его ноги словно сами собой пришли в движение и понесли его к подиуму. Хранитель не понимал, что здесь происходит. Может быть, он заснул и попал в кошмар?
Почему рядом с Фрейей был Элрой? И почему, казалось, никому не было до этого дела?
– Эй, поосторожнее! – проворчал мужчина, которому Ларкин наступил на ногу.
Он пробормотал извинения и собирался идти дальше, когда кто-то схватил его за руку.
– Не толкайся! Мы первые пришли, – прошипела женщина. Ее тонкие пальцы с удивительной силой вцепились в его кожу.
– Отпустите меня!
Женщина фыркнула.
– Чтобы вы перекрыли нам обзор? Не дождетесь.
Ларкин глубоко вздохнул, силясь обрести самообладание. Одного движения его руки было бы достаточно, чтобы оттолкнуть женщину, но он не хотел поднимать шума. Тем более что Хранитель уже чувствовал на себе взгляды окружающих людей.
– Отпустите меня! – повторил он, на этот раз с нажимом. При этом в его голосе проскользнули мрачные, угрожающие ноты.
Женщину это не испугало. Ее пальцы еще глубже впились в руку Ларкина. Она хотела оттолкнуть его назад, но Хранитель не сдвинулся с места. Это только еще больше разозлило женщину. Она потянула его за одежду, и зрители вокруг расступились, словно опасаясь драки. Но Ларкин никогда не вступал в драку с безоружным человеком.
– Вы должны отпустить меня! – еще раз сказал Ларкин.
– Ни за что! Мы с восхода солнца ждем, чтобы увидеть короля. Я не позволю вам лишить меня этого.
Ларкин взглянул на женщину, которая упрямо смотрела на него. На ее лице было написано презрение. Он вздохнул.
– Если вы меня отпустите, я найду себе другое место. Далеко от вас, – предложил он, когда толпа рядом с ним внезапно разделилась и из нее вышли два гвардейца.
