Иногда я не понимаю своего брата. Он постоянно жалуется на отсутствие денег, а потом по пьяни проигрывает их. Я был у Симуса, чтобы выпросить серебро, которое он забрал у Корвана. Ведь Корван был не в себе, когда расстался с ним. Но старый скупердяй не захотел мне его возвращать. Надеюсь, во сне на него нападут огненные муравьи! Конечно, я дал Корвану кое-что из своих сбережений. Наверное, я больше никогда не увижу этих денег, но что еще мне оставалось? Возможно, Корван слабак, но он еще и мой брат.
Ларкин перевернул страницу.
Ненавижу дождь. Мутные лужи. Бурлящие ручьи. Мокрая одежда. Больше всего мне хотелось бы…
Ларкин остановился, потому что только сейчас заметил, что в этом месте не хватало нескольких страниц. Когда мужчина листал страницы в первый раз, он не заметил оборванных краев в середине книжки, теперь же это было очевидно. Это не могло быть случайностью. Что бы ни было написано на этих страницах, это было причиной, по которой Хенрик должен был умереть. Только… что он там такое написал? Ларкин выдохнул проклятие и продолжил читать запись.
Больше всего мне хотелось бы не покидать свою хижину, пока эта непогода бушует в Тобрии. Но мне не остается ничего другого, меня ждут в Двуроге. И я не хочу разочаровывать остальных.
Больше там не было ничего, и Ларкин обратился к записи, которую Хенрик написал после недостающих страниц.
Я вернулся обратно в Рихволл и скучаю по Яре. Очень хотелось бы, чтобы наши пути не расходились так часто. Я люблю ее, но не могу оставить Рихволл и Корвана. Он не поймет, и я не могу сказать ему правду…
– Какую правду? – пробормотал Ларкин, уставившись на дневник в своих руках. Втайне мужчина надеялся, что на бумаге волшебным образом появятся еще какие-нибудь слова, чего, естественно, не произошло. Он захлопнул книгу и сунул ее в сумку. Возможно, где-то между страниц скрывается еще какая-то зацепка. Но что бы убийцы ни искали, оно находилось не в Рихволле, а в Двуроге. И Ларкин последует за ними туда.
Глава 28 – Зейлан
– Нихалос –
Закрой глаза, найди свой путь.
В пещере громко бьется сердце.
Во тьме глубин, корнями спутан…
Зейлан никак не могла выбросить песню полукровки из головы, возможно, потому, что эти строфы напоминали девушке о ее нынешнем положении. Только она находилась не в пещере, а в тоннеле, и вместо ритмичного сердцебиения слышала только непрерывный стук падающих капель воды. Впрочем, здесь тоже было темновато. Потому что чем дальше она удалялась от дворца, тем более мрачным и неровным становился тоннель. В некоторых местах Зейлан даже приходилось продвигаться вперед вслепую, так как ей хотелось сохранить свои огненные таланты для трудного перехода через Туманный лес.
Зейлан понятия не имела, как долго она уже следовала за течением потока и какое расстояние ей еще оставалось. Решетка, о которой говорил Киран, некоторое время назад осталась позади, но ничто не указывало на то, что она скоро выйдет наружу. Между тем ее брюки промокли до бедер, а ноги устали от непрерывной ходьбы по туннелю. Девушке казалось, что она бродит по какой-то нескончаемой холмистой местности. При этом вода принимала неестественные очертания, словно магия волшебным образом заставляла ее двигаться вопреки своей природе.
О передышке не могло быть и речи. Решительными шагами Зейлан продолжала продвигаться вперед, напевая про себя песенку полукровки. Мелодия отвлекала девушку от мыслей о Киране. Принц до последнего провожал Хранительницу взглядом. Казалось, что он завидует тому, что Хранительница может так запросто покинуть Нихалос.
Потолок тоннеля начал снижаться, и Зейлан ускорила шаги. Хранительница хотела поскорее добраться до поверхности. Там она сможет, наконец, увидеть небо и сделать глоток свежего воздуха.
Вдруг к плеску воды добавились посторонние звуки. Голоса. Зейлан застыла. Она напряженно вслушивалась в темноту. Девушка не могла разобрать произносимых слов, но поняла, что беседуют несколько мужчин и женщин. Хранительница облегченно вздохнула, когда поняла, что эти люди не приближаются к ней. И все же ее рука нащупала на бедре магический кинжал. Коснувшись рукояти, Зейлан снова почувствовала все то же жжение, и ее чувства обострились. Она крепче обхватила рукоять кинжала и пошла дальше. Что ей еще оставалось? Выхода не было. Хранительница уже давно миновала последнюю лестницу, по которой она могла выйти в центр города. Голоса становились все отчетливее, и в туннеле тоже становилось светлее. Зейлан шагала навстречу свету, пока не обнаружила его источник – золотую решетку, встроенную в стену.
– Все готово? – услышала она вопрос мужчины.
– Да, все, – ответила женщина.
– Тогда чего мы ждем?
Иди дальше! – уговаривала себя Зейлан. Хранительница не должна была подслушивать, а, как планировалось, поскорее выбираться из города. То, что здесь происходило, совсем ее не касалось. Нихалос не был ее родиной, Неблагие не были ее народом. И тем не менее ноги девушки словно приросли к месту. Потому что фейри, которые встречались посреди ночи для тайного разговора, вызывали подозрения.
– Нам остается только отдать приказ, – произнесла женщина. Заинтригованная, Зейлан сделала шаг в сторону и вытянула шею, чтобы получше все разглядеть. По другую ее сторону находилась баня. Стены, выложенные белой и бирюзовой плиткой, сходились на высоком потолке куполом. Она увидела бассейн с золотыми поручнями и что-то, что с одинаковым успехом могло быть и фонтаном, и статуей.
– Мы действительно хотим это сделать? – спросил фейри с явной неуверенностью в голосе. Зейлан слышала голоса, но говоривших со своего места не видела.
– Если не мы, то кто? – В вопросе сквозило какое-то нетерпение. – Мы не можем полагаться на то, что другой возьмет это дело в свои руки. И точно так же мы не можем допустить, чтобы он стал королем. Его отец умер всего несколько месяцев назад, и уже сейчас все грозит развалиться.
Зейлан широко раскрыла глаза, когда до нее дошло, о ком говорили фейри, – о Киране. Точнее, о его убийстве. И, как назло, это была не просто болтовня. Эти фейри, казалось, уже разработали вполне точный план, который требовал только окончательного приказа, чтобы привести его в действие. Она напряженно затаила дыхание.
– Халид прав, – подтвердила женщина.
– А что, если они нас поймают? – встревоженно спросил фейри. – Я не хочу заканчивать, как Тиган и его люди. У меня есть жена и ребенок.
– Что за разговоры? – спросил тот, кого они называли Халидом. Послышались шаги, и мгновение спустя Зейлан мельком увидела этого мужчину. Он был одет в зеленую мантию, темную, как ночной лес. Светлые волосы Халида ниспадали вьющимися локонами, чем могли похвастаться лишь немногие из Неблагих фейри. – Ты боишься?
– Нет, но… я не знаю, – пробормотал другой фейри. – Мне кажется, нам не стоит спешить.
