– Как ты полагаешь, какую роль мне сыграть?
– Я подумала и об этом. Ты сама рассказывала мне, что интересуешься историей. Так вот, когда я буду отвечать на последнее письмо герцога, я попрошу его оказать мне большую услугу. Он не сможет отказать, зная, что я ухаживаю за его женой, все еще находящейся без сознания. Я скажу, что у меня есть юная приятельница, студентка, которая изучает английскую историю, и попрошу его, в качестве громадного одолжения, позволить ей приехать в замок Рилл и заняться кое-какими поисками в их великолепной библиотеке.
– Она на самом деле великолепна? – спросила Вирджиния.
– Я только один раз видела ее, – ответила Илайа Мэй, – когда мистер Вандербилт послал меня за интересующей его книгой. Но библиотека произвела на меня впечатление. Я часто говорила своему мужу, который любил книги: «Если бы ты только увидел библиотеку в замке Рилл. Невозможно представить, какие сокровища она хранит!»
– Ты думаешь, что герцог согласится с твоим предложением? Допустим, ему не захочется видеть постороннего человека в замке?
Илайа Мэй рассмеялась, откинув назад голову.
– Дорогая, он не заметит, если я пришлю ему армию студентов. Замок Рилл громадный. В нем работают, должно быть, сотни, если не тысячи людей – в доме, в конюшне, в поместье и в лесах. У них есть даже собственные пивоварня и столярные мастерские. Помню, я возила мистера Вандербилта в коляске смотреть производство, потому что он очень заинтересовался этим.
– Он не мог ходить? – спросила Вирджиния.
– о нет! Он был очень старым, когда нанял меня, – ответила Илайа Мэй, – и выбрал меня из многочисленных соискательниц, потому что я была молода. «Мне нравится видеть рядом с собой молодые лица, – говорил он, – они передают мне частичку своей молодости». – Илайа Мэй слегка вздохнула, как будто сожалея о давно минувших днях. Затем она продолжала: – Ничего из того, что тебе довелось увидеть в Америке, не подготовит тебя к Англии. Но не относись ко всему слишком предвзято. У всего есть как свои достоинства, так и недостатки, и показная пышность публичной жизни, хоть и не совсем реальна, сохраняет свое очарование.
– Расскажи мне еще, – потребовала Вирджиния. – Ты бывала на приемах?
– Нет, конечно, – ответила Илайа Мэй. – Я была всего лишь сиделкой, которую рассматривали во многом как служанку – служанку высшей категории, но все же служанку. Однако, поскольку я не страдала гордыней, я обычно подсматривала из-за перил балюстрады вместе с другой челядью, когда на обед приезжали принц и принцесса Уэльские. Дамы в вечерних туалетах с глубоким вырезом и с турнюром, с тиарами, изумительной работы бриллиантовыми ожерельями и браслетами, сверкающими поверх перчаток, напоминали прекрасных лебедей. Мужчины носили великолепные костюмы, и у них были такие высокие воротники, что оставалось только удивляться, как им удается наклонять голову. Все это действовало возбуждающе и смотрелось великолепно. Хотелось бы мне спуститься вниз и потанцевать под венский оркестр или пококетничать с одним из красивых молодых джентльменов в зимнем саду!
– Тетя, ты меня удивляешь! – всплеснула руками Вирджиния.
– Дорогая моя, я была очень романтична, иначе я не вышла бы замуж за твоего дядю. Потребовалось немало мужества, чтобы открыто не повиноваться всей семье и отвергнуть те приманки, которые предлагал мне твой отец в случае, если бы я отказала своему жениху.
– У тебя было больше мужества, чем у меня…
– Дорогая, ты не должна упрекать себя. Ты была больна, в самом деле, серьезно больна.
– Доктор Фрейзер говорит, что ты спасла мне жизнь, – сказала Вирджиния.
– Думаю, что если бы эти городские врачи продолжали лечить тебя тем ненормальным способом, то ты погибла бы, – согласилась ее тетя. – На них лежит значительная часть вины за твое заболевание, в остальном – вина твоей матери.
– Она делала все, что считала наилучшим, – возразила Вирджиния, инстинктивно становясь на защиту матери.
– Она делала то, что считала наилучшим для себя, – ответила Илайа Мэй. – Извини, Вирджиния, но мы с тобой привыкли разговаривать друг с другом откровенно, и я считаю, что ты доверяешь мне, потому что я всегда говорю тебе правду. Твоя мать была эгоисткой, и она заставила тебя совершить величайшую ошибку, какую только может совершить девушка: выйти замуж за человека, которого она не любит. Я не хочу, чтобы ты сейчас совершила еще одну ошибку.
– Ты хочешь сказать, что я не должна разводиться с герцогом?
– Я считаю, что тебе следует самой посмотреть, как лучше положить конец твоему браку, если это то, чего ты хочешь.
– Конечно, это то, чего я хочу, – повысила голос Вирджиния. – Не думаешь ли ты, что я останусь замужем за искателем богатого состояния? За мужчиной, который купил меня, как товар в магазине? Он продал маме свой титул, а она всегда управляла мной, пренебрегая теми чувствами, которые я могла испытывать…
– И она, конечно, сказала ему, что ты испытываешь отвращение к браку? – спросила Илайа Мэй.
Вирджиния задумалась.
– Нет, не могу представить, чтобы она так поступила.
– Тогда откуда тебе известно, что он не женился на тебе, совершенно искренне веря, что тебе так же нужен его титул, как ему твои деньги? Это могло быть дурно, это могло противоречить нашим представлениям о соблюдении приличий. Но как деловое соглашение это было вполне законно с его стороны. С точки зрения среднего американца он давал столько же, сколько получал.
– Я не подумала об этом! – призналась Вирджиния.
Вот именно потому, что я считаю тебя беспристрастным созданием и такой же поборницей справедливости и личной свободы, как я, тебе следует поехать в Англию и самой разобраться во всем. Разузнай немного о прошлом своего мужа. В конце концов, никто из нас ничего не знает лично о нем. Твоя мать заявила, что была подругой старой герцогини. На самом деле это означает, что та выманивала у твоей матери сотни долларов на благотворительность всякий раз, как герцогиня просила ее об этом. И между прочим, герцогиня выманила у нее уйму денег. Адвокаты переслали мне сюда личную переписку твоей матери, чтобы разобрать ее и показать тебе, когда ты поправишься. А герцогиня, ты убедишься, неотступно просила. Деньги для больных детей и брошенных животных, для бедных – или кем там они являлись – и обитателей трущоб… деньги на реконструкцию церквей с высокими колокольнями, чтобы понизить их; была даже просьба дать денег для «поддержки моряков». Меня это действительно поражает, тем более что речь шла о функционировании английской национальной благотворительности, но твоя мать всякий раз помогала.
– Она ни за что не отказала бы герцогине, – рассмеялась Вирджиния.
– Это очевидно, – сухо заметила Илайа Мэй, – и отважусь сказать, что немало твоих денег и теперь уходит на поддержку этих самых категорий.
– Что ты имеешь в виду? – с возрастающим интересом спросила Вирджиния.
– Я хочу сказать, что твой муж может управлять твоим состоянием, как ему заблагорассудится.
