Первый ком земли в могилу бросает Бет – решительно, даже как будто со злобой. «Чвак!» – ударяется влажный ком о туго натянутую простыню, словно ребенок бьет ладошкой по детскому барабану. За Бет подходят другие. Мужик с патронташами берется за лопату и начинает закапывать могилу. Несколько человек палят из своих шестизарядных, кто-то пускает по рукам бутылку бурбона…
Не проходит и получаса, как мать Джека засыпана землей.
4
Через пять недель после того, как маму, будто семя, посадили в землю и оставили расти, Джек вместе с Коннором и Бет едет в город. Для такого случая отец одолжил им свой «Форд». Коннору надо что-то купить в сельскохозяйственном магазине в Кордии, а Бет попросила Джека поехать с ними, чтобы он за ней последил. Сказала, заботится о своих зубах, а там в торговом зале стоит автомат с конфетами, перед которым она никак не может устоять. Когда дело доходит до ирисок, Бет просто теряет разум. Но если с ними поедет Джек, большая часть ирисок достанется ему, и зубы у Бет останутся белыми, ровными и яркими, так что Коннору по-прежнему будет приятно ее целовать!
– Хм-м-м-м… может быть! – тянет Коннор, косясь на нее так, словно Бет задала ему какую-то трудную задачу.
Она смеется и целует мужа, а затем довольно сильно кусает за нижнюю губу. Коннор по дороге к машине чувствительно шлепает ее по пухлому заду. Джеку невыносимо смотреть на эти супружеские нежности; мелькает даже мысль, что лучше было бы Коннору остаться в Афганистане – ужасная мысль, за которую он готов сквозь землю провалиться со стыда. Говорят, первая влюбленность сладка; но для Джека она – как червяк в гнилом яблоке.
Посередине между фермой и городом Бет, посмотрев в сторону, вдруг подскакивает на сиденье и вопит: «Стой!» – таким жутким голосом, словно на обочине лежит по меньшей мере изуродованный труп.
Коннор мгновенно выворачивает руль: старый солдат, он привык водить под огнем. Пикап вздымает в воздух молочное облако пыли и останавливается на краю шоссе так резко, что все трое лязгают зубами.
Бет поворачивает голову, чтобы взглянуть в заднее стекло, где виднеется столик придорожной торговки.
– Там написано – у нее есть перепелиные яйца!
Коннор выпучивает на нее глаза.
– Неужели тебе не надоело есть яйца из-под куриной задницы? – спрашивает Бет. – Не хочешь попробовать что-нибудь новенькое?
– Уже, – отвечает Коннор. – Только что от руля чуть кусок не откусил!
Бет и Джек рука об руку идут к торговке, и утренний свет играет на их лицах.
Деревянный стол на козлах накрыт клетчатой бело-зеленой скатертью. У стола составлены рядами плетеные корзины с редисом и кочанами кудрявой капусты. С другой стороны на складном стульчике сидит старуха – кажется, дремлет, уронив голову на грудь. То, что она старуха, Джек понимает по рукам: на ней платье без рукавов, и плечи дряблые, все в морщинах, сквозь кожу просвечивают бледные вены. Лица не разглядеть: на старухе зеленая соломенная шляпка с широкими полями, и сейчас, когда голова опущена, поля шляпы полностью скрывают лицо. Рядом картонка, на которой выведено от руки крупными буквами:
ПЕРЕПЕЛИНЫЕ ЯЙЦА! ОБЪЕДЕНИЕ!
МЕД ИЗ ЦВЕТОВ ТАБАКА!
ЯБЛОЧНОЕ ПОВИДЛО!
ПИРОЖКИ, ПОМИДОРЫ
СЕМЕНА ДЛЯ ПОСАДОК
Бет заглядывает в обувную коробку, набитую соломой, и издает восхищенное: «О-о-о!» – там действительно лежат маленькие пестрые яички.
– Никогда не пробовала перепелиных яиц! – говорит она.
– Милочка моя, это легко исправить! – подняв голову, объявляет старуха.
Солнце, сочась сквозь поля ее шляпки, окрашивает лицо каким-то потусторонним зеленым светом. Улыбается старуха так широко, словно ее отравил Джокер. Гладко зачесанные назад седые волосы, высокий лоб и орлиный нос придают ей странное сходство с Джорджем Вашингтоном… и стоит Джеку об этом подумать, как старуха ему подмигивает, точно он произнес это вслух, и она хочет показать, что ничуть не задета таким сравнением.
– Слышала о вас, как же, – заявляет она. – Вы из тех, кто не платит налоги и хочет основать отдельное государство. Надеюсь, за перепелиные яйца вы своей валютой платить не станете – я принимаю только доллары! – И смеется сухим дробным смешком, от которого у Джека мороз по спине.
– С радостью заплатим долларами, – отвечает Бет; улыбка ее становится натянутой. – Почему бы и нет? После тридцать третьего года, когда мы потеряли золотой стандарт, доллары не стоят даже бумаги, на которой напечатаны. Лучше бы вам принимать плату сигаретами – они хоть что-то будут стоить, когда эта страна рухнет в пропасть.
– А вы, значит, готовы расплатиться куревом? – интересуется старуха. – Отличная мысль: после того как продам вам яйца, мне не придется ехать за сигаретами в город.
– А вы откуда? Мы почти всех здесь знаем.
– Из Фэ-Бэ-Эр, разумеется! – не задумываясь, выдает старуха. – Я у них самый старый и надежный агент под прикрытием! Вот и сейчас пишу вас на скрытый диктофон. – И снова дробно, рассыпчато смеется. – Я самый старый агент Фэ-Бэ-Эр в истории! Значок получила лично от Дж. Эдгара Гувера, вместе с платьем. Как видите, вкусы в одежде у нас были схожие!
Бет спрашивает, сколько стоит дюжина перепелиных яиц, и старуха отвечает: четыре восемьдесят. «А каков на вкус табачный мед?» – интересуется Бет. Старуха говорит: такой же, как и любой другой мед.
– Тогда что в нем особенного?
– Если съешь слишком много, заработаешь рак! – отвечает старая карга; ей, видно, кажется, что это очень смешно.
Бет открывает свою пеньковую сумку и достает оттуда помятую десятку.
– Сдача будет?
– А это еще зачем? Вы же сами говорите: деньги США – воображаемая ценность! Лучше дам вам четвертак, а вы вообразите, что это доллар!
– Боюсь, у меня туго с воображением, – парирует Бет.
– А вот это зря, очень зря! Для настоящего выживальщика – такого, которому выжить важнее всего, – воображение дороже и патронов, и консервов. Недостаток воображения слишком часто ведет к несчастьям, и таким, каких вполне можно было бы избежать.
– За эту премудрость мне придется доплатить? – пожимает плечами Бет. – Или советы вы раздаете бесплатно?
Старуха достает из-под стола металлическую коробку для мелочи, отсчитывает сдачу и все с той же широкой голодной улыбкой протягивает Бет.
– Интересный разговор даже вкуснее перепелиных яиц, а я, знаете ли, чересчур долго сижу здесь одна и нагуляла аппетит. Надеюсь, я не слишком вас утомила?
Пока дамы обмениваются колкостями, Джек у стола разглядывает товар. С восхищением смотрит на несколько коробочек, в которые упакована земляника – алые ягодки размером с пуговицу, и еще на одну, с маслянистыми зелеными перчиками. Потом переходит к деревянной шкатулке, в которой, в бумажных конвертиках, хранятся семена. Первый же конверт его удивляет: на нем написано «Кукурузная сладость» – и нарисован кукурузный початок с желтыми и оранжевыми зернами.
