Все это случилось слишком давно, стерлось из памяти, обросло домыслами и легендами. Но большие витражные окна и по сей день служили напоминанием о ненаписанной истории, которую знал весь Хайлигланд и о которой менестрели слагали слезливые баллады. Законная жена Рольфа герцогиня Вивиана не провела в этих роскошных покоях ни единой ночи, испытывая глубочайшее презрение к женщине, которую по-настоящему любил ее супруг. Впрочем, и сама Артанна нар Толл, дабы не провоцировать слухи, была вынуждена переселиться в боле скромные апартаменты. Хотя, возможно, она просто не желала каждый день видеть Вагранийский хребет, за которым скрывался родной, но навеки недоступный край.
Теперь здесь гостила Ириталь.
Горный хребет, надежно отгородивший загадочное и недружелюбное государство вагранийцев от империи и Рундкара, подсвечивался вспышками молний. Бушевала гроза, сильный ветер метал лысые ветви деревьев из стороны в сторону. Несмотря на ярость стихии, внизу солдаты продолжали праздновать победу.
В камине догорали поленья. Грегор подбросил бросил еще пару, и огонь жадно набросился на сухое дерево. Ощутив приятное тепло, герцог снял накидку и с наслаждением потянулся: расставание с кольчугой было приятным, хотя он не раз признавался, что чувствовал себя без нее голым.
Латанийка обернулась, стараясь не показывать волнения.
— Точно не разбудил тебя?
— Я и не собиралась ложиться. Надеялась, что ты зайдешь.
— Как же иначе?
Ириталь хмуро взглянула на дверь.
— Барон слишком пристально за нами следит. Ты уверен, что можешь ему доверять?
— Я верю ему больше, чем собственной матери. Альдор ден Граувер не раз был готов отдать за меня жизнь еще в Ордене.
Грегор подошел к столу и налил два бокала еще теплого вина с пряностями. Ириталь расположилась возле камина. Ее длинные золотистые волосы, переплетенные хитроумными косами, украшали цветы подснежников. Свет от камина обрисовал точеный профиль девушки. Герцог, не скрывая восхищения, смотрел на возлюбленную, но сейчас эта нежность лишь усугубляла тревогу Ириталь.
— Я скучал.
Посол сделала глоток вина и вымученно улыбнулась.
— И я, — ее голос предательски задрожал. — Прощание с императором состоится перед заседанием Малого совета?
— Думаю, да.
Ириталь поставила нетронутый бокал на стол и закрыла лицо руками, пытаясь скрыть слезы.
— Нужно было с самого начала послать латанийских лекарей в Миссолен, чтобы те следили за здоровьем императора. Следовало подумать об этом раньше. Проклятье! Теперь все покатилось к черту!
Грегор сел рядом с послом и крепко обнял ее.
— Видимо, богу было угодно видеть Маргия в своих Хрустальных чертогах раньше, чем нам того хотелось. Ты же знаешь, Хранитель ничего не делает просто так. — Ириталь кивнула и робко взяла возлюбленного за руку. Пламя камина отражалось в начищенных золоченых пуговицах синей рубашки, так подходившей к глазам герцога. — Грегор мягко сжал миниатюрную ладонь латанийки. — Оставь эти мысли. Иногда трагедия неизбежна. Мне жаль дядю, хоть мы и виделись всего трижды за всю мою недолгую жизнь. Я лишь надеюсь, что сейчас его дух спокоен. Лучшее, что мы можем сделать в память о почившем императоре и во славу Хранителя — не допустить беспорядка, который наступит из-за споров претендентов на трон.
— Мы уже его допустили. То, что мы с тобой творим, уже нарушило должный порядок. Я — нареченная следующего императора и не имела права поддаваться чувствам. Но сделала это, когда встретила тебя.
Грегор прикоснулся губами к соленой щеке латанийки. Ириталь знала, что любое проявление нежности требовало от него колоссальных усилий и была благодарна за попытку. Но сейчас это не успокаивало.
— Я ведь тоже нарушил клятву, — прошептал он ей на ухо. — Я был посвящен в рыцари Ордена, дал обеты… Я не имел права любить никого, кроме Хранителя. А потом встретил тебя и просто не смог ничего с собой поделать.
Ириталь отстранилась.
— Но ты покинул Орден, и с тебя сняли целибат. Теперь ты можешь любить кого хочешь.
— Сняли, когда умер отец, — согласился Волдхард. — Не могли же они отдать герцогскую тиару человеку, у которого клятв больше, чем струпьев у чумного. Но ты не права, утверждая, что я могу любить кого захочу. В моей душе есть место лишь для Хранителя и тебя.
Ириталь молчала. Мрачные мысли не вылетали из головы, страх за будущее не давал покоя. Грегор приходился Маргию племянником, но стоял ниже Демоса из Дома Деватон. Герцог Бельтерианский, высокомерная выскочка с обгорелым лицом — вот кто метил в императоры. И, в отличие от Грегора Волдхарда, Горелый лорд был куда изобретательнее, когда дело касалось политических интриг. Деватон не раз доказывал двору что знал, за какие нитки следует дернуть, дабы получить желаемое. И если он захочет трон… Ириталь всем нутром содрогалась от одной мысли, что достанется этому чахлому уроду. Нет, только не ему.
В голове посла созрел план. Мрачный, хитрый, недостойный. Но все же это был выход.
Грегор откинул прядь золотистых волос от лица Ириталь.
— Если ты боишься последствий, еще не поздно прекратить, пока мы не натворили серьезных бед. — слова давались ему с большим трудом. — Прости меня за то, что заставил тебя метаться.
Посол рассеянно слушала скупую речь возлюбленного, размышляя о задуманном. Слишком коварный план, слишком жестокий по отношению к нему. Но в случае успеха он сулил выгоду им обоим. Ириталь уже сейчас жалела, что решилась на этот шаг, но других вариантов не было. Раз уж Грегор норовил пойти на попятную, придется вынудить его сделать шаг вперед и отрезать все пути назад.
Ириталь подняла полные печали глаза, на длинных ресницах все еще подрагивали слезы. Уж что-что, а уроки соблазнения она усвоила хорошо.
— Я не мечусь, Грегор, — тихо произнесла латанийка. — Больше нет. Еще тогда, в день нашей первой встречи, я сделала выбор. Пусть даже это будет означать, что я нарушу многовековой договор и предам свой народ.
Лишь бы это помогло. Да смилуется Хранитель над ними обоими.
Она медленно расстегнула броши, скреплявшие ее одеяние. Сиреневые шелка соскользнули с плеч и обнажили молочно-белую кожу. Посол взяла холодную руку застывшего от удивления герцога и прижала к своей груди.
— Хватит. Я устала бояться и прятаться.
— Ириталь…
— Тише, — губы латанийки нежно прикоснулись к огрубевшим пальцам, привыкшим к мечу и топору, но не к ласкам. — Мы всегда старались следовать правилам, и, возможно, еще заплатим за то, что их нарушили. Но сейчас, пожалуйста, останься со мной. Завтра ты уедешь. — Грегор завороженно наблюдал за тонкими пальцами девушки, что медленно и неловко развязывали шнурки на его рубашке. — Возможно, нам больше никогда не случится оказаться наедине. Быть может, мы больше никогда не увидимся… Но перед тем, как столкнуться лицом к лицу со своим долгом, я хочу испытать хотя бы несколько мгновений счастья с тем, кого выбрала сама.
