Рундкар и Ваг Ран своих послов, разумеется, не прислали.
«Представляю, как удивился бы Аллантайн, увидев здесь делегацию бряцающих топорами варваров или надменных седовласых вагранийцев. Зато присутствие такой экзотики здорово бы скрасило этот отчаянно скучный день».
Чем ближе они продвигались к площади перед Великим Святилищем, тем уже становился проход: на улицы высыпали тысячи людей. Горожане кричали, молились, пели гимны и извергали проклятия. Демос оторвался от созерцания перекошенных от бешенства и экстаза лиц, чтобы обратиться к Ирвингу. Аллантайн как раз дышал ему в затылок, а вездесущего сына канцлера, к счастью, рядом не оказалось. Брайса оттеснили назад, и Демос мог безбоязненно начать разговор.
— Как я и предполагал, императрицы нет в монастыре, — обернувшись, сказал казначей.
Канцлер не выглядел удивленным.
— Вы лишь подтвердили догадки. — Вокруг стоял такой шум, что Демосу приходилось читать слова по губам. — Что будете делать дальше?
— Как долго вы сможете удерживать случившееся в тайне от таргосийцев?
— Достаточно долго. Но слухи распространятся быстро, если они почуют неладное. Продолжайте поиски.
— У меня есть одна мысль.
— Лишь одна, Демос? — усмехнулся канцлер. — На вас это не похоже.
Горелый лорд пропустил сарказм мимо ушей.
— Вы прекрасно знаете, как строго охраняется дворец.
— И вас интересует, кто мог прошмыгнуть мимо наших караульных?
— Именно, — кивнул Демос. — Мне на ум приходит только гильдия мастера Арчеллы…
— Но Арчелла давно работает на вас. Вы хотите знать, кто еще располагает настолько опытными и умелыми людьми.
— Можно подумать об эннийцах из «Рех Герифас», но эта гильдия никогда не работает с чужестранцами, — продолжил казначей.
Аллантайн прищурился.
— Изучите оба варианта, но я бы рекомендовал вам прояснить и третий.
— Внимаю, — прошептал Деватон.
— Вас не смущает, что служители церкви нам лгут?
— Я уже задавался этим вопросом и логики не увидел. Возможно, столичные наставники еще сами не в курсе. Разве что…
— Вот и проверьте, — коротко приказал Аллантайн и, завидев приближающегося сына, поспешил отступить на пару шагов назад.
Демос задумчиво посмотрел на гроб.
«Проще заставить козла родить, чем выбить хоть что-то полезное из церковников, если они не собираются говорить. Даже если один из слуг Хранителя — мой брат».
* * *
Демос дурел от шума и приторного аромата цветов, хотя даже их благоухание не могло заглушить запах начавшего разлагаться тела. Церковники все тянули свои песни, толпа ревела, а солнце злорадно палило, усугубляя мучения. Каково сейчас было Грегору, облаченному в сталь, казначей предпочитал не думать.
«Кажется, железная выдержка моего кузена компенсируется полным отсутствием обоняния».
Примыкавшие к проспекту улицы оцепили. И хотя причин для беспокойства не было, Демос не мог отделаться от тревожного ощущения. Горожане напирали со всех сторон: всего каких-то двое-трое стражников — и вот они, жаждущие эпохального события люди.
Со стороны переулка послышались невнятные крики. Поначалу отрывистые, они быстро нарастали.
— Берегитесь! Я не могу остановиться! — послышалось слева.
В конце рядов началась непонятная возня. Кто-то истошно вопил, и к хору обеспокоенных голосов добавился стук копыт. Демос обернулся на источник шума.
Прямо на него неслась телега, запряженная двойкой сивых лошадей.
— Уйдите! Уйдите! Пожалуйста!
— Милостивый Гилленай! — визгливо причитала какая-то горожанка. — Он же сейчас врежется!
Началась давка. Человек, правивший телегой, кричал и пытался остановить понесших коней. Испуганные животные ржали и летели вперед. И вместо того, чтобы продвигаться дальше, процессия остановилась.
— Не стойте! Идите вперед! — заорал Демос.
Его не услышали.
Лошади врезались в поредевшую толпу. Телега подпрыгнула, от нее отвалилось колесо и ударило одного из зевак. Тот скорчился, а затем повалился на землю и моментально скрылся под ногами взволнованных людей.
Демос не успел увернуться. Волоча за собой воз, испуганные кони смяли его и налетели на роскошный караван. Казначей упал и выронил траурный факел. Черные ткани затрещали и порвались, гроб накренился, а через несколько мгновений повозка упала набок. Тело Маргия вывалилось из гроба.
— Дерьмо! — Демос наблюдал, как дурацкие цветы ложились вонючим ковром на мостовую. Процессия застыла. Люди продолжали вопить.
«Поздравляю, Демос. Ты накаркал».
Казначей попытался отползти в сторону, но с удивлением обнаружил, что не мог пошевелиться. Левую ногу придавило обломками телеги, и без посторонней помощи освободиться было невозможно.
«Отлично. Теперь я слаб на обе ноги».
Врезавшиеся в процессию лошади лежали здесь же и жалобно ржали. Вокруг царила суматоха. Шок прошел, боль в ноге свирепствовала и мешала соображать. Демос попытался оглядеться. Повозка зацепила Ирвинга и Серхата. Жирному рикенаарцу повезло: он успел отскочить в сторону и всего-то держался за больную руку. Ему уже помогали вставать.
Ирвинг и Брайс пострадали сильнее. Старый Аллантайн, кажется, был без сознания и лежал на руках сына. Стража едва сдерживала сошедшую с ума толпу. Запахло едким дымом — ткань на повозке загорелась. Демоса кольнуло ледяное копье ужаса.
«А я еще гадал, куда подевался мой факел… Проклятье! Только не здесь. Только не это. Только не пламя. Не так близко…»
Почуяв огонь, раненые лошади истошно завопили. Казначей сжал зубы и снова попробовал выбраться. Пропитанная краской ткань занялась очень быстро. Нога болела все сильнее, Демос начал задыхаться.
«Очень глупый конец».
Он мрачно усмехнулся и закрыл глаза.
А затем чья-то рука коснулась его плеча.
— Тихо, — сквозь едкий чад было тяжело понять, кто говорил. — Не шевелитесь, я постараюсь вас освободить.
Казначей закашлялся. Когда порыв ветра немного рассеял дым, он с удивлением уставился на молодого Волдхарда, поднимавшего оглобли и кусок телеги, придавившие ногу.
— Отползайте! Я не смогу долго держать, — прорычал Грегор. Вены на шее хайлигландца вздулись, лицо покраснело, руки дрожали от усилия.
Демос схватил больную ногу и с силой потянул ее, пытаясь игнорировать приступ чудовищной боли. Освобожденная из-под обломков конечность словно взорвалась. Грегор с грохотом опустил ношу и подошел к кузену.
— Маргий… Положите его обратно, — первым делом проговорил Демос.
