И кто бы мог подумать, что спустя шесть месяцев возникнет такая непростая, запутанная ситуация…
— Вы на себя со стороны посмотрели бы, — улыбается она одними губами, при этом взгляд такой цепкий и настороженный, будто ждет, когда женщина сделает промах и ошибется. Но Алевтина уже все для себя решила, даже если Даше и будет известна правда, то только не сегодня и не сейчас. Она не сможет отнять у девочки еще несколько часов, дней, недель да неважно, пусть она пока живет в неведении и наслаждается тем что сейчас имеет.
— Нет, лапушка, — женщина расслабляет плечи и в ее взгляде скользит ласка и понимание, — ты ошибаешься.
Уже когда Орлова была в дверях, врач-репродуктолог напомнила, чтобы та не забыла о том, что у нее консультация через две недели.
— Я помню, Алевтина Марковна и эта еще одна причина, по которой я могу судить, что вы от меня что-то скрываете. Почему я не могла подписать эти доки через две недели, а?
— Господи боже мой, девочка моя, — она широко улыбается, — я же вам говорю Дарья, что все эти документы нужны для отчетности и их подписывают именно в это время.
— Мгу, считайте что поверила, — она еще раз окидывает женщину проницательным взглядом и выходит из кабинета, тихонько прикрыв за собой дверь.
Алевтина коротко выдыхает и набирает по внутреннему телефону, номер Вербицкого. Трубку сняли сразу.
— Да, — коротко бросает мужчина.
— Я не смогла Андрей Васильевич.
— Я знал, что вы не сможете, Алевтина Марковна.
— Простите.
— Ничего, возможно, это и к лучшему, дождемся сначала решения, которое примут Богдановы, а уже потом обратим свой взгляд на Орлову.
— Спасибо, Андрей Васильевич, — проговорила женщина и положила трубку.
— Надеюсь, мы поступаем верно, — в дверь постучали, — входите.
— Здравствуйте, Алевтина Марковна, — следующая пациентка впорхнула в кабинет и женщина погрузилась в работу, на время забывая о текущих проблемах.
Глава 29
Два месяца спустя.
— Скорая слушает, — слышу голос в трубке и пытаюсь сдержать панику, вдавливаю ногти в дверной косяк.
— Девушка можно скорую, у меня кажется воды отошли, — произношу срывающимся голосом.
— Вы уверены? Какой срок?
— Восемь месяцев две недели, — отвечаю, а сама отталкиваясь от косяка, иду в глубь комнаты.
— Рановато, признаки какие?
— Какие к черту признаки? — не выдерживаю и срываюсь на крик, — лужа, в которой я стою весомый признак, чтобы ко мне приехала скорая?
— Не кричите, пожалуйста, — тут же тушуется диспетчер, — называйте адрес.
Диктую адрес и нажимаю отбой.
А-а-а-а, мысленно кричу я в голос. Да, что же такое? Почему все так непросто? Ведь только была на консультации в клинике два дня назад. Все было хорошо. Анализы, как и узи все в норме. Ничего не предвещало преждевременных отхождений вод.
Пока я доставала из шкафа собранный пакет. Пока собирала документы. У меня начало тянуть низ живота.
Дыши Даша, дыши, — хорошо, что ходила на курсы для беременных. Хотя бы знаю, как и нужно правильно дышать, чтобы хоть немного облегчить боль.
Спустя целых двадцать минут за мной наконец-то прибыла карета скорой помощи. И когда я увидела людей в белых халатах, дала волю панике.
— А, без вод ребенок не задохнется? — плаксивым голосом произношу я глядя женщине в лицо.
— Нет, не задохнется, — улыбается она и помогает залезть внутрь, — но при условии того, что мы поторопимся уважаемая.
— Да, да конечно, — я насколько это возможно при моем огромном животе "проворно", как колобок вкатываюсь внутрь и устраиваюсь на кушетке.
— Вы договаривались, в каком роддоме будете рожать?
— Да в перинатальном центе, у меня в карточке все помечено, вот, — дрожащими руками открываю первую страницу и показываю направление.
— Володь, в перинатальный, — говорит она в открывающее окно, которое чуть приоткрылось и когда был сказан адрес, снова закрылось.
— Вас там ждут? Давайте паспорт, — я раскрываю папку с документами и отдаю женщине паспорт.
— Да я уже позвонила, — отвечаю ей.
— Это хорошо… хорошо, — но по отсутствующему виду фельдшера понимаю, что она поглощена заполнением документов и на меня уже не обращает внимания, хотя оно мне сейчас нужно, куда больше чем она себе может представить.
— Да… это хорошо, — повторяю за ней, а в груди нарастает тревога, кладу руки на живот, но малыш отчего-то замер и не шевелиться.
— А вы не знаете, когда воды отходят ребеночек должен шевелиться?
Женщина на миг поднимает на меня взгляд, но он по-прежнему пуст.
— Ну, конечно должен дорогуша.
— А почему у меня тогда не шевелится? — голос срывается из-за страха, что сковал меня, охватив будто железным кольцом, от чего не могу не вздохнуть ни выдохнуть.
— Значит, милая скоро рожать будешь, приготовился уже ребеночек, принял правильное положение, — черт мне так хотелось верить ей, но мне все казалось, что она как будто не слышит меня, все заданные мною вопросы, она словно мимо себя пропустила и ответила стандартными затертыми до дыр фразами. И этот отсутствующий взгляд. Он такой уставший и без эмоциональный, что у самой на душе одиноко стало и в горле комок горячи застрял.
— А можно вашего водителя побыстрее попросить поехать, а? Я заплачу.
— Тсссс, — прижимает она к губам палец и воровато оглядывается по сторонам, как будто нас кто-то может подслушать, — ты что деточка? — стучит пальцем по виску, — в своем уме такое говорить, — шипит она еле губы раздвигая.
— А, что? — так же шиплю я сквозь свои стиснутые.
— Да тут камера стоит, — она косит одними глазами на панельку вверх на панельку над своей головой и я чуть поднимаю голову вверх, замечаю красненькую лампочку.
