— Ну, мне от этого не легче, Андрей Васильевич, — осипшим голосом отвечаю ему.
— Понимаю, Дарья, и мне очень жаль. Действительно жаль, — он замолкает и о чем-то задумывается.
— Я к вам пришла за помощью Андрей Васильевич, но, как понимаю, от вас я ее не получу. Что ж… — устало поднимаюсь со стула, — этого не избежать. За своего ребенка я намерена бороться. И меня не волнует, кто его отец… — на секунду запнулась, проглотила ком горечи. Если бы он только знал, как это страшно, закрывать глаза по ночам и, лежа неподвижно, кусать до крови губы и понимать, что ты ничтожна в этом мире. И что тем, кто значимее и выше тебя по статусу, плевать на таких мелких сошек, как я. Забрать ребенка, как оказалось, для НИХ — плевое дело, тот комочек твоего естества, который ты вынашивала девять месяцев, переживала, плакала, боялась, что во время беременности что-то может пойти не так. Просто в один миг взяли и отняли. — Я буду подавать на клинику в суд. Извините.
Вербицкий продолжает хранить молчание. Я разворачиваюсь и, чувствуя, как мне в спину въедается тяжелый взгляд, когда выхожу из кабинета. Уже захлопнув за собой дверь, облегченно выдыхаю, смотрю на телефон и выключаю диктофон. Отлично! Сохраняю запись и, больше не задерживаясь в этом здании ни на секунду, покидаю его.
Расположившись на заднем сиденье такси, называю адрес и, подключив гарнитуру к телефону, еще раз прослушиваю наш разговор с главврачом клиники. Порадовало, что мужчина не отказывался от того, что это их специалист совершил ошибку, думаю, это один из самых важных фактов в этом деле. Тут даже разговоров не может быть о том, что моего ребенка может забрать якобы его отец. Для меня этот человек пришелся донором спермы — только и всего. Сердце кольнула непреодолимая тоска, когда вспомнила тот момент, когда Вербицкий сказал о том, что у нас с Валерой не получилось бы завести ребенка из-за патологии. Боже мой! Как это все сложно! Мне порой кажется, что это не моя жизнь, что я попала в параллель. Туда, где нет ни одной белой полосы, только черные, где страдания сменяются болью, а печаль — горем, и никак иначе. Душа не прекращает саднить кровоточащими ранами, выть от этого всего хочется. В который раз задаюсь вопросом, что же я могла натворить в прошлой жизни, за что сейчас так расплачиваюсь?
Из раздумий меня вывел голос таксиста.
— Прибыли.
— Пятьсот пятьдесят? Правильно?
— Да, — сухо подтвердил он.
Протягиваю купюры мужчине и выхожу на улицу.
— До свидания, — и захлопнула дверь.
Поворачиваюсь лицом к старинному каменному зданию, два крыла которого соединяет большая полукруглая арка. Коротко выдыхаю и захожу под ее своды. Кованая калитка не заперта, поэтому беспрепятственно прохожу внутрь. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но точно не облезшую железную дверь с перекошенной табличкой "Санкт — Петербургская Городская коллегия адвокатов".
Когда заходила внутрь, сердце болезненно сжалось и так и осталось до того момента, пока не вышла из этой же двери обратно на улицу. Серое небо, затянутое сизыми кучевыми облаками, было под стать моему настроению. Чертовы богачи! Зло смахиваю вновь набежавшие слезы. Как тут не злиться, если все идет наперекосяк?!
В кармане пиликает смс. Я открываю входящие — меня ожидает белое авто номер ХХХ. Стягиваю в кулак ворот кардигана и выбегаю под ледяной дождь. Дыхание перехватывает, и я ускоряю темп. До автомобиля остаются считанные метры, когда проезжающий мимо джип въезжает в огромную лужу и окатывает меня грязной водой. Я останавливаюсь, как вкопанная, и открываю в немом ругательстве рот. Сегодня явно не мой день. Белая машина такси возле бордюра громко сигналит вслед уносящемуся джипу и через несколько секунд задняя дверь открывается. Я, продрогшая и промокшая насквозь, падаю на заднее сидение, даже не удосужившись взглянуть на водителя, называю адрес и лезу в сумку, чтобы достать оттуда сухие платочки.
— Здравствуйте, Даша, — у меня чуть сердце из груди ни выскакивает.
Этот голос… Пусть это и банально звучит, но я могла бы узнать его из тысячи. Принизывающий баритон с легкой хрипотцой делает его слегка простуженным. Он пробивает, будто электрический ток. Медленно поднимаю голову и встречаюсь с надменно-насмешливым взглядом. Черт! Нервно провожу ладонями по волосам и лицу, пытаясь стереть струйки стекающей грязной воды.
— Вы? — пытаюсь придать голосу насмешку, это вряд ли получилось, потому как от волнения он у меня дрожит и сбивается.
— И снова здрасти, — парень включает печку и трогается с места.
— Я с вами не поеду, Данил. Остановите. Я вызову другую машину, — я суечусь и достаю из сумки все подряд, потому что положила телефон не в боковой кармашек, как обычно, а бросила впопыхах внутрь, и он затерялся среди множества мелочей.
— А я смотрю, вы так и не изменились, все та же маленькая неблагодарная злючка, — кидает он через плечо, сосредоточено смотря на дорогу и ловко маневрируя между автомобилей, заполнивших трассу.
— Да и вы, я смотрю, не особо изменились, — кидаю колкость в ответ.
— Хотя… — Я ловлю его взгляд в зеркало заднего вида, он делает вид, что не заметил моего изречения. — Мне кажется, вы стали старше выглядеть из-за огромных черных кругов под глазами? Вы больны?
— Данил, — я задохнулась от возмущения, — а не пошли бы в одно очень нескромное место?! — выплюнула я ему в ответ. — Остановите машину немедленно или я…
— Или что, Даша? Выпрыгните на ходу?
— Я позвоню диспетчеру и вы больше не получите ни одного заказа, а еще…
— Даша… — останавливает мой поток слов Данил, и я затыкаюсь на полуслове, потому что вижу, что парень еле сдерживает смех.
— Вам смешно? — шиплю на него и забываю о том, что хотела привести себя в порядок. — А вот мне нет. Ну, щас… вы у меня досмеетесь… что у вас за конторка такая? Больше никогда, слышите, никогда не закажу в вашей конторе такси.
Я пытаюсь влажными пальцами разблокировать телефон, но у меня ничего не выходит. Вытираю их об одежду, но от этого толку мало. Проходит несколько минут, и мне наконец-то удается справиться с сенсорной панелькой гаджета. Я победоносно поднимаю взгляд на Данила и нажимаю вызов. Набираю того оператора, с которого мне пришло смс. Первый продолжительный гудок, и мои губы растягиваются в злорадной усмешке. Данил смотрит на меня и тоже улыбается.
