Хуже. Всё вышло намного хуже.
19
Я возвращаюсь домой никакая. Сбрасываю туфли на пол, небрежно швыряю в угол пакеты с шампанским, фруктами, сырами и мясной нарезкой для романтического ужина. Ой, да чего там только нет! И всё насмарку. Теперь пировать вместе с сестрой придётся, не пропадать же добру. Я такая выжатая, как лимон. Я даже не успела примерить те сексуальные чулки с ажурным кружевом, а так хотела быть для любимого сегодня желанной и красивой. Я ужасно расстроена. Неудавшиеся планы меня подкосили очень сильно.
Из ванны доносится журчание воды. Катя плещется в душе. Что ж, не буду ей мешать.
— Кать, я пришла, — грустно бурчу я в дверную щель.
Она что-то мне рявкает в ответ, но я не слышу. Я плетусь в свою комнату, едва передвигая ногами, как столетняя старушка. На ресницах скапливаются слёзы. Мне очень обидно. И в то же время страшно. Я неимоверно сильно волнуюсь за любимого. Чем дольше тянется время, тем больнее бьётся в груди сердце.
Я падаю на кровать. Пялюсь в потолок на пожелтевшую с годами побелку. Надо дождаться весточки от Серёжи. Только взгляд беспомощно скользит по жёлтым пятнам, потолок как будто давит на меня сверху. Веки слипаются, постепенно опускаются вниз. Кажется, я даже немного задремала.
Но через некоторое время я подскакиваю на месте, будто меня только что огрели чем-то тяжелым по голове. Сердце бешено колотится в груди, во рту сухо. Я кое-как продираю глаза и сквозь дрёму слышу громкую мелодию входящего вызова. Что? По «вайберу»? Онлайн звонок? С видео? От Серёжи. Громадное облегчение проносится по телу жаркой волной...
Ну слава богу! Объявился. И почти сразу же я начинаю немного злиться. Неужели не мог предупредить? Кинуть сообщение, да хотя бы «маякнуть» немного раньше о том, что он всё ещё существует в этом мире? Я ведь уже считала его призраком, честное слово.
Вот я ему сейчас устрою взбучку! Совсем обнаглел!
Я быстро растираю слёзы по вискам дрожащими ладошками, хватаю смартфон в руки, тыкаю на кнопку «ответить на звонок» на экране, но не получается с первого раза по ней попасть. Руки вообще словно не мои. Наконец, я справляюсь с этим простым действием и отвечаю. Взволнованным, невнятным тоном. Нет, не отвечаю. А кричу во все лёгкие:
— Серёжааа! Ты совсем сдурел?! Ты почему не отве…
— Рот закрыла, курица драная, и слушаешь сюда. Очень внимательно!
Голос резкий и грубый. Сиплый, как у заядлого курильщика, и совершенно мне незнакомый. Сквозь выступившие слёзы я смотрю на экран и словно падаю в пропасть с обрыва.
Я не верю собственным глазам. Я будто растворюсь в воздухе, сгораю в огне, превращаясь в пепел. На меня с экрана телефона смотрит кто-то неизвестный. На лицо натянута трикотажная маска, с прорезями для глаз. На ней белыми красками очерчен жуткий рисунок человеческого черепа. Первая мысль в голове набатом врезается в мозг — террорист.
Господи, нет! Это ведь не то, что я думаю?
— К-кто вы? Где мой п-парень?
Мне очень страшно. Я балансирую на грани обморока.
Камера трясётся в руках неизвестного оператора, связь периодически скачет. На заднем фоне я слышу чьи-то голоса, стоны, крики. Мурашки и липкий страх душит меня невидимой змеёй, оборачиваясь плотными кольцами вокруг шеи, перекрывая весь доступ к кислороду. Я начинаю оседать на полу безжизненной куклой. Потому что вижу знакомый силуэт в углу какого-то грязного темного помещения. Склад? Или заброшенный завод? Это может быть всё, что угодно.
— Серёжа! — реву я, захлебываясь в слезах.
Что это? Что это, чёрт возьми, такое? Чей-то идиотский пранк? Глупый розыгрыш Сергея и его дебилов-дружков? Побухали в граже, называется.
Я переубеждаю себя любыми способами, отрицая реальность. Потому что не хочу верить в то, что моего любимого в самом деле похитили. Нет, происходящее не похоже на кино. Слишком убедительно играют. Мой парень с опущенной головой сидит привязанный к стулу. Он будто не дышит. Жив ли? Мамочки!
— Что с ним? Что вы сделали, мерзавцы? — я вою, срывая голос, в собственную ладонь. Слепну от обилия слез, что бурным водопадом разъедают мои веки.
Серёжа, весь обмотанный веревками, обмякает без сознания. На экране туда-сюда шныряют массивные тени — две сбитые, рослые фигуры в масках. Я понимаю, что мне нужно собраться, принять эту суровую реальность вопреки всему, чтобы начать действовать. Я внимательно осматриваю видео с помещением, пытаюсь запомнить хоть какие-то детали, найти хоть какую-нибудь зацепку, с целью понять, где держат любимого. А потом срочно позвонить в полицию.
Громоздкая тень появляется в кадре. Это мужчина, тоже в маске и в чёрном спортивном костюме — высокий амбал. Он подхватывает с пола ржавое ведро, выплёскивает его содержимое точно в лицо Сережи. Я прикусываю нижнюю губу. До отрезвляющей боли. Потому что вижу лицо любимого. Оно разбито. По щекам стекает вода, смешанная с кровью. Серёжа приходит в себя. Жалобно стонет, мычит. Боже! На нём нет живого места. Ублюдки. Они его избили. Некогда красивое лицо возлюбленного опухло от сильных побоев. Вот теперь я понимаю, ситуация слишком реальна, чтобы казаться розыгрышем.
Секунда, камера снова показывает одного из уродов в чёрной балаклаве, а на заднем фоне кряхтит мой Сергей. У него едва получается открыть глаза. Точнее, один глаз. Потому что второй — заплыл и опух. С замиранием сердца, я жду суда. Бандит обращается ко мне, выдвигая свои условия.
— Значит так, шкура, отныне будешь делать так, как мы говорим. Будешь послушной — и твой сопляк будет жить. Если ослушаешься, он сдохнет прямо сейчас.
20
— Что? — я зажимаю рот ладошками сильней. Просто поверить не могу!
А может я сплю? Может мне всего лишь кошмар приснился? Я прикусываю губу до крови. Разлившийся вкус металла и боль от всего происходящего слишком реальны.
— Слышь ты, сопли подтягивай, башку включай и слушай, чё тебе делать надо! — сипит похититель. — Ты должна втереться в доверие к Леону…
От одного звука этого имени меня словно кипятком обливают с ног до головы.
— Да вы с ума сошли! Как я по-вашему это сделаю?! Зачем?!
— Плевать, как… Будешь следить за ним и приносить нам сведения в клювике. Кумовкой будешь. Стукачкой, по-твоему. Ясно?
— Нет… Вы просто сошли с ума! Это же не… не… нереально!
— Нереально, говоришь? — глумливо смеётся похититель и перемещает камеру. — А как тебе это?
Внезапно Сергей приходит в себя. Из последних сил он делает рывок на стуле и жалобно вопит осипшим голосом:
— Детка, не слушай их! Прошу! Бери сестру и бегите из горо…
Удар. Стон. Крик.
Это кричу я, давясь слезами. Твари! Они бьют его. Гурьбой. Беззащитного, немощного. Забивают как теленка на бойне. Месят кулаками и ногами его и без того ослабленное тело. Крики любимого рвут мою душу в клочья. Я не хочу жить, глядя на его боль. Я понимаю, что ничем не могу ему помочь. Я чувствую себя виноватой и немощной тряпкой.
