— Очнулись?
Киваю.
— Как самочувствие?
— Ужасное, — вздыхаю я, а она снова что-то чиркает в блокноте.
— Вас обнаружила уборщица в уборной, без сознания. Часто у вас случаются обмороки?
— Нет, — качаю головой. — Я просто узнала, что… — сглатываю. — Что мою сестру сбила машина. Она в реанимации, в коме.
— Меня зовут Юлианна Семеновна, я ваш лечащий врач. А вам нужно себя поберечь, дорогая. Мы получили анализы…
Нет, нет! Только не говорите мне… что я… что я...
— Вы вкурсе, что вы беременны?
Нет. Мама! Нет!
— Нет. Но я догадывалась…
— Хотите сохранить ребенка?
Молчу. Я вообще не знаю, что ей ответить!
Только этого сейчас не хватало… Как же так? Я ведь пила те долбанные таблетки! Абсурд. Ерунда. Очередная злая подлянка судьбы!
Если Леон узнакет… Господи. Я боюсь. Он ведь меня живьем закопает. Подумает, что я лгунья. Аферистка. Алчная стерва! Которая хотела привязать его к себе обманом, зачав от него ребёнка, чтобы обеспечить себя роскошной жизнью до самой старости.
— Алина, вы слышите меня? — морщится Юлиана Семёновна.
— Д-да. Мне нужно позвонить.
— В общем, если хотите оставить ребенка, то вам нужно еще несколько дней полежать здесь, под наблюдением. Обморок мог спровоцировать угрозу выкидыша. Мы вас уже осмотрели, кровотечения нет.
— Спасибо, — киваю, хватаю сумочку с табуретки, ищу в ней мобильный телефон.
— Просто чудо, что при вашем состоянии вам удалось сохранить ребенка.
Да, у меня крепкий организм. Выносливый. Хоть в чём-то по жизни повезло.
Она осторожно извлекает из меня катетер и удаляется в холл, скрипя дверью. Я набираюсь сил, жму на кнопку вызова, считаю гудки и ожидаю ответа от абонента — Леона Моретти.
Не могу поверить в то, что я беременна. Как это случилось? Чёрт. Только этого еще не хватало. Что же меня ждет?
Я замираю, когда слышу гортанный сексуалтный голос:
— Привет, Клубничка. Как ты? Три дня прошло, а ты не выходишь на связь. Что случилось?
Набираю побольше воздуха в легкие:
— Плохо, Леон. Катя… она… на грани жизни и смерти!
— Не понимаю.
— Мою сестру сбила машина.
Пауза. Я лишь слышу мужское хриплое дыхание. Он молчит, поминает её что ли?
— Понятно. Я... соболезную, Алина. Нужна помощь? Как она вообще?
— Да. Мне нужна твоя помощь… — губы предательски дрожат.
— Я уже подъезжаю к отелю.
— Что? — не понимаю.
— Я вернулся в Россию, появились срочные дела. Приедешь ко мне?
— Приеду, — оглашаю, не задумываясь. — Уже выезжаю.
— Жду.
И он отключается, а меня накрывает дикая головная боль. Настало время сказать правду. Я должна это сделать. Тянуть не имеет смысла. Он всё равно узнает. Чем дольше я буду тянуть, тем больнее мне будет в итоге.
Узнав, что я собираюсь покинуть больницу, врач всполошился. Начал меня уговаривать остаться. Но мне нужно было уходить. Я подписываю отказ от медицинской помощи и покидаю стены больницы, вызываю такси и еду в «Grand Hotel». Поднимаюсь на лифте на верхушку роскошного здания, попадаю в уже знакомый мне холл и, мысленно бормоча молитвы, направляюсь в сторону «люксов». В конце коридора я вижу знакомые рожи — Марат и Ровный. Скрестив руки в районе паха, неподвижные, словно статуи, они сверлят меня немигающими взглядами. Молча кивают, распахивают передо мной дверь самых изысканных в этом отеле апартаментов.
Сказать, что я нервничаю, значит ничего не сказать. Я сглатываю сухой ком в горле, переступаю порог семизвездочного люкса. Лихорадочно ищу взглядом мафиози. Замираю. Раскинувшись на кровати, Леон, потягивая виски из бокала, как обычно, работает на ноутбуке.
— Наконец-то, — цедит он, когда видит мою персону.
Я делаю пять широких шагов вперёд и падаю перед ним на колени, будто мне кто-то сделал подсечку. Заранее готовлюсь молить его о помощи и о площади. Ведь он единственный, кто может мне помочь. Он — живой бог. Итальянец откладывает в сторону ноутбук, наклоняется ближе ко мне, внимательно буравит меня свои чёрными, как ночь глазами, и проводит тыльной стороной ладони по моему лицу. В этих глазах хочется утонуть, забыться, провалиться в бездну. Когда я смотрю Моретти в лицо, то дрожу как будто стою на коленях перед самим дьяволом, который явился за мной, чтобы высосать из меня душу.
— Соболезную, — это всё, что он может мне сказать, а я молчу. Думаю. Прикидываю варианты, выстраиваю в уме речь. Мне очень много всего нужно ему сказать.
— Ну, что ты раскисла? — продолжает Леон. — Я помогу твоей сестре. Деньги нужны? Что?
— Да, нужно много денег. Её нужно перевести в частную клинику. Уход там дорогой, но врачи дают хорошие прогнозы.
— Я понял. Дай мне контакты клиники, мой зам обо всём договорится.
В моих глазах вспыхивает надежда, взгляд оживает, озаряется, а рваные раны на сердце начинают медленно затягиваться.
— Спасибо, Леон! Спасибо! — я мычу навзрыд, роняя крупные гранулы слёз.
— Я попытаюсь помочь, — бандит хищно прищуривается, поглаживает меня по щеке, будто любимую зверушку ласкает, и хрипло добавляет, — плата, как обычно, натурой, — после шокирующего уточнения, достаточно резко обводит пальцем мои губы, растирает по ним хлещущие тонкими ручьями слёзы и властно проталкивает свой палец в мой рот, как будто хочет, чтобы я ему пососала.
— Я соскучился, порадуй меня, Лина...
Мерзость! Меня воротит! Так значит, вот так вот ты со мной? Очередная сделка. Просто бизнес, удовольствие, деньги, власть, порочный секс? И ничего личного, душевного. Ни капли искреннего сострадания?! Есть ли в тебе хоть грамма человеческого, Леон Моретти?
Я рефлекторно дёргаюсь в назад, отворачиваюсь. Как будто он только что облапал мои губы своими грязными руками, замаранными в крови своих несчастных жертв. Так и есть. Я забыла. Забыла какой он зверь жестокий! Что он сделал со своим охранником там, в Италии на моих глазах! А сейчас вот вспомнила. Но у меня нет другого варианта. Надо продолжать играть, как бы мерзко и страшно мне не было. Я ведь не переживу, если моя сестра… если она больше никогда не откроет глаза.
Я поднимаюсь с пола, сжимаю кулаки. Мнусь на месте. Мне хочется убежать, хочется забиться под кроватью и выть от боли побитой собакой, потому что я не знаю, что мне делать. Я в полном дерьме. Проще затянуть на шее петлю, чем бороться с тем, что на меня разом вылилось, как чан яда.
Любимого избивают, и угрожают убить. Катюшка… её сбила машина и она в коме. Я беременна. От бандита! И если он узнает правду… я разделю их участь. На меня со всех сторон давят бетонной плитой. Я не хочу убивать малыша. Что же делать? Может быть попытаться… просто попытаться сказать ему правду? Вдруг всё не настолько плохо, как мне кажется?
