Дерьмовые законы. Клал бы я на них, если бы на кону не стояло многомиллиардное наследие рода Моретти и уважение глав прочих семейств.
Раздаётся телефонный звонок. На экране высвечивается имя. Алонзо Моретти. Дед. Кажется, русские говорят - лёгок на помине? Так и есть.
Игнорировать его не стоит.
- Доброе утро.
- Доброе? - чеканит дед. - Знаешь, Леон, я так не думаю. Не хочешь сказать, почему я уверен, что это утро - одно из самых дерьмовых в моей жизни?
- Ещё не знаю, Алонзо… - дед терпеть не может, когда его называют “дедом”. Только имя или уважительное обращение, как к господину - “синьор”.
- Я тебе помогу...
Дед откашливается. На мгновение я вспоминаю, что его суровая внешность и твёрдый характер не вечны. Деду уже почти девяносто лет. У него есть проблемы со здоровьем, как у всех стариков.
- Сегодня я получил очень занятные результаты медицинского обследования Фелиции Моретти. Твоя законная супруга оказалась пустышкой, - чеканит дед. - Она бесплодна.
- Что?! - вскрикиваю я, сметая рукой бутылку виски со стола.
Да, я подозревал, что рано или поздно услышу именно это. Собственно говоря, результаты обследования мне прислали ещё вчера. Но я их ещё не смотрел. Загудел. Сорвался. Бесился, как зверь в клетке, подозревая всех и вся в измене.
- Каким образом результаты оказались у тебя быстрее, чем у меня? - рычу.
- Не забывайся, Леон! - тут же осаживает меня дед. - Помни, с кем ты говоришь. Ты мог посмотреть их ещё вчера. Но что ещё важнее, ты мог давно обследовать Фелицию. Почему ты этого не сделал ранее? Сколько вы женаты, а? Но о наследниках ты задумался только когда я начал тебя допекать! Требовать… Сколько времени было упущено зря!
Я открываю ноутбук и загружаю файл с медицинскими исследования. Здоровье у Фелиции отменное, её можно даже запускать в космос. Но она бесплодна. Выдыхаю воздух через плотно стиснутые зубы. Можно не потеть над этой стервой. С таким же успехом я могу спускать сперму в унитаз. Безрезультатно.
- Итак… Что ты собираешься делать, Леон? - с нажимом произносит дед. - Сроки поджимают! Мне надоело ждать. Я не вижу в тебе стремления возглавить семью…
- Дед, если это только из-за…
- Алонзо! - рявкает дед. - Или синьор! А глядя на твоё беспечное отношение к вопросам семьи, я разрешаю тебе называть меня только синьор. Ясно?
- Да, синьор! - цежу сквозь стиснутые зубы.
- Хорошо, - чуть спокойнее говорит дед. - А теперь скажи, как ты собираешься исправлять эту ситуацию и собираешься ли?
В голосе деда звучат стальные нотки и такая злоба, которой я не слышал раньше. У него либо совсем худо со здоровьем, либо семейный нотариус в очередной раз напомнил о необходимости составления завещания.
- Сначала я поговорю с Фелицией и её семьёй. Они предоставили нам неверные данные, - говорю я и слышу в ответ насмешливое фырканье деда.
- Ты можешь хоть сплясать на лысой голове отца Фелиции! Но плодоносящей твоя жена сможет стать только в том случае, если господь заберёт её обратно и переделает! От и до, Леон. Не иначе. Ты же видел, что она даже не сможет воспользоваться ЭКО! Видел? Ах нет, ты, конечно, ещё даже не смотрел в выписки. Знаешь, что?! Скажу нотариусу, что моему внуку не нужны деньги Моретти. Пусть составит завещание и пустит всё на благотворительность. О, и ещё даст жирный кусок семейке Риччи, внебрачным детям твоего дядюшки… Да, пусть они пользуются деньгами. Они плодятся, как кролики. Им деньги нужнее. А ты и дальше отмораживай яйца в холодной России!
Он говорит это серьёзно? Кажется, что мой дед окончательно выжил из ума. Капризы стариков до добра не доведут. А с его тяжёлым характером можно ожидать, что он приведёт угрозу в исполнение.
- Синьор, - говорю, стараясь не повышать голос на деда. - Я всё исправлю.
- Мне нужен наследник. Точка. Или хотя бы заверение, что ты работаешь над этим. Плевать, кто тебе его родит! - рубит словами дед.
- Вот как? Но Фелиция и её семья...
- Очнись, кретин! Вместо ездовой кобылы они втюхали нам хромоногую клячу. Думаешь, они не в курсе, что она пустышка?! В курсе! - рявкает дед. - Именно поэтому они заткнут свои рты… Все. Они примут любого твоего ребёнка. ЛЮ-БО-ГО! Фелиция воспитает его, как своего собственного. Он будет принят и любим их семьёй. Такова будет плата за их обман.
- Я понял, - говорю. - Понял.
- Тогда осемени кого-нибудь. Прямо сейчас. Ты же трахаешь шалав налево и направо. Не стоит отнекиваться. Мои люди видели, что ты отжигал в черте Неаполя с русской Наташей.
- С Алиной.
- Плевать на её имя. Она молода. Репродуктивный возраст. Ей не нужны деньги? Или она больна?
- Нет. С ней всё в полном порядке, - говорю и подскакивая, матерясь.
- Следи за языком, мальчишка.
- Синьор, я могу порадовать вас прямо сейчас. Она уже беременна от меня. Но я…
- Да что ты говоришь? Пока не увижу собственными глазами результаты, не поверю тебе. Предоставь мне доказательства. В кратчайшие сроки. Ты меня услышал, Леон. А если не услышал, готовься остаток жизни доживать в России и умирать там же. Точка.
В трубке слышатся короткие гудки. Я набираю номер клиники. Не отвечают. Звоню напрямую лечащему врачу. Тишина. Набираю номер своих кретинов. Но сам быстрее ветра несусь прочь из отеля.
- Арман! Живо за руль! - ору, называя адрес клиники.
Через минуту удаётся дозвониться до одного из своих людей.
- Какого хрена ты телишься? Где Алина?
- Её уже повезли на операцию, босс, - отчитывается охранник. - Начнётся через пять минут.
- Останови всё, млять! Никакого аборта. Задержи девчонку! Немедленно…
- Будет сделано, босс!
Охранник отключается. Я выдыхаю чуть спокойнее, но ворот рубахи до сих пор давит на горло капканом.
- Поезжай скорее, - рычу водителю.
Операцию отменят. Придётся Лине рожать. Дед получит наследника. Я - Клубничку. В полное распоряжение. Почти на целый год. Ожидание и дурная радость пьянит мою кровь. Чему я так рад? Я едва не придушил подлую суку за её ложь. Но, кажется, остыл. Успокоился. Пожалел. И в тайне возжелал этот порочный сладкий фрукт.
Телефон снова начинает трезвонить в моих руках.
- Босс, тут такое дело… - мнётся охранник.
- Что ещё?!
- Мы не можем её найти. Только что была здесь и сбежала…
42
Я вижу высокое белое здание частной медицинской клиники и чувствую, как бешено ускоряется моё сердце в груди, а в ноздри врывается запах смерти. Нет! Не хочу! Не хочу никакой операции. Я боюсь их до смерти. Вдруг что-то пойдёт не так?
