— Лучшими средствами в мире, — преданно заявила Вирджиния. — Можешь не волноваться, тетя; даже если я когда-нибудь уеду, все равно не позабуду всего того, что узнала от тебя: и о натуральных продуктах, и об овощах, и что единственный сахар, необходимый организму, — это мед от пчел в саду.
— Ты, безусловно, моя лучшая реклама, — признала тетя. — Но, дорогая, мир за окнами ждет тебя, и, когда немножко окрепнешь, ты должна вернуться и предстать перед ним.
— Зачем? — строптиво взъерошилась Вирджиния.
— Затем, что, во-первых, там твой муж, — ответила Элла Мэй, взяв в руки письмо, лежащее рядом с ней на кушетке.
— Я не хочу его видеть! Мы никогда с ним не встретимся! — объявила Вирджиния.
— Почему? Ты боишься? — удивилась Элла Мэй.
— Нет, не боюсь, — поправила Вирджиния, — а презираю. Он — охотник за приданым, человек, который польстился на взятку и женился на той, кого ни разу в жизни не видел.
— Звучит ужасно, я согласна, — признала тетя, — но должна тебе откровенно сказать, Вирджиния, он мне нравится. Он был таким спокойным, таким серьезным, когда все остальные только и знали, что бегали по дому с криками. Когда у твоей матери подкосились ноги, он отнес ее на кровать, послал за доктором, организовал слуг, и при этом все его слушались. Такой мужчина мне по душе. Он напоминает Клемента, моего мужа, когда он был жив.
— Мне все равно, кого он тебе напоминает, — грубовато ответила Вирджиния. — Я намереваюсь отделаться от него.
— Развод здесь не так легко получить, — спокойно заметила тетя, — и гораздо труднее в Англии.
— Но не захочет же он оставить меня при себе! — воскликнула Вирджиния.
— Ну, это ему решать, — ответила Элла Мэй. — Он всегда очень вежлив в письмах. Каждый раз интересуется, не может ли он быть чем-нибудь полезен. Наверное, Вирджиния, мне следует ответить, что ты снова на ногах.
— Нет! И еще раз нет! Ты не сделаешь этого! Слышишь, тетя? Ты не должна! Он может захотеть повидаться со мной, а я этого не перенесу.
— Я могу и не торопиться, — спокойно ответила тетя Элла Мэй, — но рано или поздно он все равно узнает.
— Каким образом?
— Если только ты не останешься здесь отрезанной от всего мира на всю жизнь, люди обо всем узнают.
— Какие люди? У меня нет друзей.
— Но есть пресса, — напомнила тетя. — Когда почувствуешь себя получше, загляни в нижний ящик бюро в гостиной. Там ты найдешь кипу газет, которые я сохранила для тебя, с фотографиями твоей свадьбы, с заголовками о твоей болезни. Невеста маркиза надолго заняла первые страницы многих газет. К тому же смерть твоей матери усилила драму.
Вирджиния всхлипнула.
— Ах, тетя! Что мне делать?
— Мне кажется, пора становиться взрослой, — ответила Элла Мэй. — Видишь ли, Вирджиния, ты никогда на самом деле ничего не решала. Тебе не позволяла мать. И хотя, я знаю, она была трудным человеком, думаю, ты сама была склонна уступать ей, чтобы только избежать скандала. А это так не по-американски — уступать. Ты должна смело идти вперед и побороть в себе страхи, которые сама придумала, и не бояться людей. В конце концов они такие же, как и ты: их сердца бьются, их царапины кровоточат, и их так же посещают чувства тревоги и страха, беспокойства и подавленности.
Вирджиния помолчала недолго, а потом произнесла:
— Что ты хочешь, чтобы я сделала?
— Это решать тебе самой, — ответила тетя.
— Ты хочешь, чтобы я попросила его приехать сюда повидаться со мной?
— Полагаю, в скором времени нам придется сообщить ему, что ты выздоровела. Хорошо бы посмотреть на его лицо, когда он увидит тебя такой. Ведь он помнит тебя, какой ты была на вашей свадьбе.
— Я ненавижу и презираю его, — горячо произнесла Вирджиния. — Я потому и заболела, тетя, что в течение трех недель, после того как мама приказала мне выйти замуж, я лежала без сна по ночам и все время повторяла: «Ненавижу! Ненавижу!» Знаешь, я даже смастерила восковую фигурку из свечки и протыкала ее булавками, приговаривая: «Умри! Умри!» Мне няня рассказывала, что так поступают индейцы, если ненавидят кого-то. Но он не умер. А вместо этого приехал, и… я вышла за него замуж.
Ее голос дрогнул, и она опять всхлипнула.
— Ты можешь смеяться, помня, какой уродиной я была, но и тогда я мечтала, что однажды полюблю. Все надеялась встретить человека, который полюбит меня, несмотря на мою внешность, и совсем не за деньги. Наверное, в глубине моей памяти жило воспоминание о том, как ты поступила всем наперекор и вышла замуж за любимого человека. Тогда мне было немного лет, но все же я запомнила, как мама с папой говорили, что ты глупо себя ведешь и что только ограниченные люди утверждают, будто жизнь без любви ничего не стоит. Но уже в то время я знала, что ты права.
— Моя бедная девочка! — тихо сказала тетя Элла Мэй.
— Я становилась все страшнее и страшнее, — продолжала Вирджиния, — но мечтать не перестала. Отправляясь спать, я всегда сама себе рассказывала сказку. Героиней была, конечно, я, а герой влюблялся в меня, потому что не знал, кто я такая. Иногда я случайно встречала его в парке. Иногда — в магазине. В толпе я теряла маму или отставала от гувернанток. Но потом, когда я поняла, как ужасно выгляжу, я стала представлять, что он — слепой. Я читала ему вслух из сострадания, а он влюблялся в мой голос. В конце концов мы играли свадьбу и были очень счастливы вместе, потому что любили друг друга не за внешность, а за душу.
— Вирджиния, дорогая! Если бы только я знала, — сказала Элла Мэй, но, подумав, добавила, — хотя, это не имело бы значения. Я все равно не могла прийти к тебе в тот огромный, подавляющий своими размерами дом. Да и твоя мать на порог бы меня не пустила.
— Сейчас, когда я думаю о прошлом, мне кажется, что мечты для меня были реальнее самой жизни, — продолжала Вирджиния. — И знаешь, тетя, я ведь работала над собой. Старалась быть достойной того человека, которому нужна была я, а не мои деньги. Упорно занималась, Когда меня на время оставляли жуткие головные боли. Я таскала книги из библиотеки. Они мне очень трудно давались, но я заставляла себя читать, полагая, что они разовьют мой ум.
— Я уверена, они это сделали, — улыбнулась тетя Элла Мэй.
— Надеюсь, — ответила Вирджиния. — Только, когда голова очень сильно болела, мне было трудно сосредоточиться. Но вообще-то, я прочитала массу книг. Ты будешь смеяться, но я изучила всю историю Америки и Британии и довольно длительный период истории Франции.
— Уверена, тебе еще пригодятся твои знания, — заверила Вирджинию тетя.
— Теперь ты понимаешь, — продолжила Вирджиния, — почему для меня брак с человеком, которому нужны только мои деньги, все равно что жизнь в аду. Это означает предать все то, во что верила, все свои мечты, стремления — все, ради чего я жила последние пять лет, с тех пор как начала взрослеть.
