— Устала, милая?
— Не то слово. И токсикоз замучил, — жалуюсь и улыбаюсь. — Больше никогда не буду выходить замуж беременной.
— Ты больше никогда не будешь выходить замуж! — шепчет Никита. — Потому что ты теперь моя. Навсегда.
— Твоя! Навсегда! — шепчу я в ответ.
— А хоть чуток силы на мужа у тебя осталось?
Глаза Китеныша полны надежды.
— На мужа хватит! — смеюсь я, обвиваю шею Кита руками и чувствую, как скользит, расстегивается молния на спине у свадебного платья, и оно падает с моих плеч…
Эпилог
Итак, я беременна. Токсикоз сдал позиции, но на смену ему пришли странные вкусовые пристрастия, присущие женщинам, ждущим малыша. При виде мела у меня просто текут слюнки. Звоню брату:
— Мишка, хочу мел съесть. Укради, пожалуйста, из школы.
— Кнопка, у тебя вообще-то муж — директор! — возмущается брат. — Скажи ему, он целую коробку у завхоза возьмет.
— Ты не понимаешь, Миша, я хочу именно тот, что у химички в ящике стола спрятан. Достань!!! Укради!!! Плевать, что кабинет закрыт, соверши взлом!! Если не стыришь мелок, я умру, Мишкааа…
Братец выполняет мою волю, после уроков тащится ко мне загород, с ужасом смотрит, как я ем шоколадку, щедро политую майонезом, потом заедаю это сгущенкой с соленым огурчиком, и произносит:
— Слава Богу, что я не девчонка и мне такое не грозит. Вот, держи свой мел.
Я откусываю кусочек:
— Мммм, как вкусно!!! Мишка, колу будешь?
– Буду!
— Держи!
Достаю бутылку из холодильника, брат делает глоток и несется к раковине. Все выплевывает:
— Кнопка, что за гадость ты мне сунула?
— Колу!
— Какую, блин, колу…
— С рассолом из квашеной капусты. Вкусно ведь!
А что? Сладенькое и солененькое в одном флаконе для, нас, беременных, это все.
Как-то раз выдался день, когда я с утра до ночи желала кушать одни апельсины. И ничего больше! Никита тогда послушно три раза сгонял в магазин, в четвертый идти отказывается:
— Нет больше там апельсинов, Кнопка! Закончились.
Но беременную жену не провести. Интуиция, можно сказать, уже двойная. Я в слезы:
— Ты плохой муж! Врешь! Зажал мне и дочери апельсинки!
— Не зажал, Лена! — Никита нежно обнимает меня. — Боюсь просто…
— Чего? Что у меня диатез будет?
— Что дочь у нас… желтая родится! Как китаец…
А еще я стала излишне сентиментальная. Недавно поставила варить рис, забыла про него. Сгорел! Я час рыдала, просила прощение у бедного риса, а потом… похоронила его в клумбе. Или вчера отправила мужа в город, потому что захотелось эклеров, сил нет. Кит, хоть и уставший после работы, садится снова за руль и гонит в ночной супермаркет. Привозит эклеры. А мне уже… не хочется! Я снова плачу. Потому что мужа жалко.
…Наконец, наступает тот самый день. Я понимаю: пора. Говорю об этом Никите. Муж волнуется еще больше меня, его прямо трясет. Дрожащими руками Кит названивает сначала почему-то пожарным, потом в полицию… Только затем в скорую. И вот мы в приемном отделении, приходит медсестра с кружкой Эсмарха и командует:
— На клизму быстро!
Муж вскакивает и… послушно топает за ней следом. Медичка в шоке:
— Мужчина, я вообще-то вашу жену звала, но если тоже хотите…
— Не хочу! — приходит в себя Никита.
Вскоре в роддоме оказывается вся моя родня. Явились для моральной поддержки, и выгнать их никто не может. Акушерка зашла в палату, осмотрела меня и говорит:
— Ну что, пойду, стол приготовлю…
Дед Макар аж чуть лезгинку не затанцевал от счастья:
– Стол енто хорошо! Отмечать будем?!
— Папа! Медицинский работник имел ввиду стол для родов! Иди домой лучше.
Но вскоре медперсонал выгоняет всех родных, кроме Никиты. У нас были долгие споры по поводу партнерских родов, но муж уперся как баран:
— Это НАША дочь, Лена, я и хочу тоже ее встретить! Даже не возражай.
Процесс начинается.
— Тужься, милая! — дает команду акушерка.
Мне больно так, что слезы катятся сами собой, глаза застилает пелена.
— Держи, милая, мужа за руку.
Но я почему-то вцепляюсь со всей силы не в руку любимого, а в бороду Никиты, что он отрастил согласно моде.
— Аааа! — кричу я.
— Ааааа! — вопит Китеныш.
— Аааа! — наконец раздается звонкий плач нашей Василисы.
Молоденькая сестричка получила денежку и уже держит наготове фотоаппарат, чтобы запечатлеть самый главный момент в нашей жизни. Потом мы будем не раз смеяться над этим снимком. Никита с наполовину выдранной бородкой. Я, вся зареванная и с безумными от счастья глазами. И маленькая, красная, но все равно самая прекрасная в мире Василиса Никитична…
Прошло полгода. Все у меня в жизни замечательно. Никита уволился из гимназии, теперь заведует детским спортивным комплексом. Доход на новом месте намного больше, так что долг Кристиану гасится без проблем. Мне тоже, по понятным причинам, пришлось оставить работу. Но я собираюсь вернуться на свою должность после декрета. А пока наслаждаюсь материнством, веду домашнее хозяйство и учусь на заочном отделении. Знаю, многим мамочкам непросто в декретном отпуске. Но у меня куча помощников. Сейчас с Васькой дома одни. Я кормлю дочь. Она капризничает, выплевывает, вся мордашка в каше.
— Ну и какая же ты после этого Василиса Премудрая! — ругаюсь я. — Да ты Василиса перемазанная! Кто там у нас сегодня в очереди с тобой гулять?
Я иногда даже завидую Василиске. Сколько же народа ее обожает. Мама, папа, дядя Миша, дед Борис, бабушки Манюня, Танюня и Галюня. Прадеды Макар и Сергей. Последние любят Ваську до безумия. Сергей Андреевич написал завещание, где указал нашу дочь единственной наследницей. Никите, как говорится, шиш с маслом. Но мы не в обиде, с голоду не помираем, Василиске же несколько миллиончиков лишними не будут. А дед Макар ради Васьки… бросил пить. Совсем. И каждый из родственников только рад понянчиться, погулять с малышкой. Но сегодня в "прогулочном" списке никого нет. Я этому даже рада.
— Ну что, дочь, пойдем с тобой вдвоем. Сходим на пруд, уток покормим, да?
Васька в ответ радостно улыбается, что-то гулит, тянется ко мне пухлыми ручонками. А я смотрю на дочь и вспоминаю свой любимый статус из социальных сетей: "Счастье нельзя купить. Но его можно родить!" И это самая настоящая правда. Проверено лично…
Конец
