Малыша у меня забрали, реф уверил, что о нем позаботятся. Меня же усадили верхом на лошадь. Позади устроился сам Наотар, и началась бесконечная скачка по сугробам. Крики погони, свист ветра, снежная крошка в лицо, мельтешение деревьев перед глазами и единственная мысль — не упасть. Впилась в кромку седла так сильно, что, когда остановились, не смогла самостоятельно разжать пальцы. Помог Нэриш. Откуда он взялся, не понимала. Да и не дал никто подумать. Меня стащили с лошади и куда-то потащили, мельком заметила, что и старика воины бережно переносят на руках.
— Что с Наотаром? Антар? — так, кажется, звали сармийского воина, невозмутимый тип.
— Реф ранен, но ему окажут помощь. Мы в храме Иллеры, никто не посмеет напасть.
— Храм? Откуда он тут взялся? А Наотар? Надеюсь, рана не серьезная? Проводите к нему, я должна быть рядом, — осипший голос и вялые попытки высвободиться, встать на ноги не впечатлили мужчину. Тот только хмыкнул и поудобнее перехватил мою тушку. А ведь человек сражался, часть пути по лесу и сугробам пробежал, когда лошадь пала, и меня, отнюдь не пушинку, на руках тащил. Из железа, что ли, сделан?
— Реифа Лэйлин, реф распорядился, чтобы вы отдохнули и перекусили. При храме есть люди, которые обеспечат должный уход.
Понятно, приказы рефа сармийцы исполняли безукоризненно. Но мне было тревожно за старика, а еще жутко не хотелось оставаться одной в незнакомом месте и наедине с навязчивыми мыслями. Изводило предчувствие чего-то неотвратимого. Наотар говорил, с обретением дара ощущения усиливаются. Поскольку я еще вначале пути, то неизвестно, во что разовьется волшебная искра. У магов обостренное восприятие эмоций, потому они всегда узнают, когда им лгут, испытывают симпатию или ненависть. Еще развито чувство опасности, интуиции, времени суток и направления движения. Пока что я не могла отделаться от пустоты в животе и связанной с этим надвигающейся беды. Возможно, сказывалась паника, стресс и усталость. Но спокойно уснуть, когда жизнь человека, ставшего практически родным, под угрозой, не смогла.
Молчаливая жрица, а, может, послушница или монашка, очень уж походил скромный наряд женщины на церковное одеяние, проследила, чтобы переоделась в сухое, забрала мокрую одежду. Принесла ужин, состоящий из горячей похлебки и куска хлеба, подождала, пока поем, а после отвела в мыльню.
На вопросы женщина не отвечала, имени не называла, но простые просьбы выполняла охотно. Показала обратную дорогу, местоположение удобств, постелила белье на узкую кровать и жестами предложила поспать и отдохнуть.
— Нет! Не смогу уснуть! Отведи меня к рефу Наотару, пожалуйста, — умоляюще сложила руки лодочкой, — это старик, который прибыл с нами. Он ранен, я за него сильно переживаю. Посижу рядом немножечко, а потом, обещаю, сразу пойду спать.
Поразмыслив, женщина вздохнула и поманила за собой. Комнаты, где проживали мужчины, находились в другой части храма, шли минут десять-пятнадцать. По дороге встретились статуи богини из белого камня, много статуй. Храм на музей больше походил, но это лишь первое впечатление. В громадном зале, где располагался алтарь, возвышалась гигантская статуя Иллеры. В тусклом полумраке магических светильников возносящийся под потолок лик богини рассмотреть не удалось. Зато он повторялся на фресках, составленных из разноцветной мозаики, и картинах. Нет, точно, музей! За стеклянными витринами лежали личные вещи, какие-то книги, пожелтевшие пергаменты, украшения. Будто не богиня, а вполне человеческая личность пользовалась гостеприимством этого места и позабыла багаж.
Вид Наотара категорически не понравился. Нет, за ним действительно хорошо ухаживали. Рефа уже вымыли, переодели в чистый балахон, заменяющий ночную рубашку или пижаму, накормили. Полупустая чашка с похлебкой красноречиво намекала на это. Внушал опасения землистый цвет лица мужчины и лопнувшие капилляры в застывших глазах. Смотрелось жутковато, будто не человек перед тобой, а восковая кукла.
Я приблизилась и осторожно присела на краешек кровати, коснулась горячей ладони. Слишком горячей. Это означало, у Наотара жар. Старик обучал, как направить исцеляющий импульс. Я зажмурилась, представляя, что энергия концентрируется на кончиках пальцев. Это река, жизненная сила, омывающая каждую клеточку, и при должной концентрации ею легко манипулировать. Если бы не природный ограничитель, не позволяющий магу тратить больше, чем тот способен, я бы отдала все до капельки. А так, робкий ручеек соприкоснулся с аурой больного человека и тут же впитался, будто вода в песок.
— Лэйлин! Ты пришла, — стеклянный взгляд, который напугал вначале, ожил, наполнился теплотой и радостью, — не нужно, девочка. Это не поможет.
— Не поможет? Почему? Мне сказали, что рана не опасная! Как же так? Вы же маг! И ваши воины тоже маги, почему никто не поделился силой, не помог? — обреченность в облике Наотара, легкое сожаление и готовность принять судьбу. Не так выглядят люди, которые борются за жизнь. Не такого ожидала от сармийца еще сутки назад полного жизни.
— Потому что это бесполезная трата ресурсов. Никакие ухищрения не спасут от наследия Джейни. Растянут агонию, ослабят воинов, но не помогут, — слова давались старику с трудом, тот хрипел, булькал. Казалось, таял на глазах, будто усыхал изнутри.
— Наследие Джейни? — пробормотала, не понимая, что сармиец имел в виду. — Антар? — с обидой посмотрела на воина, что истуканом застыл подле двери, — ты сказал, ранение легкое! Почему же дорогой мне человек умирает, а мы ничего не делаем для спасения?
Сармиец скрипнул зубами, дернул щекой. Если я что-нибудь понимала, то за этим фасадом безразличия бушевал ураган эмоций.
— Царапина неглубокая. При должном уходе… за два дня исчезнет. Но клинки горцев отравлены. Особенным ядом. Он сейчас и убивает рефа Да-Хтанга, — рубленными фразами ответил Антар.
— Особенным? — я нахмурилась. Наотар и меня приучал к простейшим составам смертельных веществ. Сам же давно приобрел иммунитет к самым сильным и… — вот оно, наследие Джейни!
Когда-то реифа умерла от иглы, смазанной ядом жоаги. Выходит, восприимчивость к этой отраве передалась и детям. Но это же тайна, о которой знали только члены семьи! Получается, это не Раш устроил подлое нападение на лагерь?
Глава 15
— Сколько времени осталось? — отчаянно моргая, чтобы унять предательские слезы, спросила у Антара.
— Сутки. Может, двое, — процедил побледневший воин. Что с ним творилось, могла только представить. Наотар рассказывал о клятве, что связывала его, отряд, а теперь меня. Этих сармийцев отобрали, как самых лучших, искусных воинов, не знающих усталости и не имеющих равных в битве, и ни разу не опорочивших честь имени. Потеря хозяина грозила смертью, позором, гибелью семьям, потому что Шеймир Да-Хтанг не ведал жалости к предателям и клятвопреступникам.
— Сколько человек выбралось из ловушки? Есть раненые? Кто выжил из пассажиров? — волнение, чувство вины и страх я старалась скрыть, спрятать. Лучше всего для этого подходило какое-нибудь дело, занимаясь которым отпускало бессилие от осознания того, что от тебя ничего не зависит.
