Я опустилась на лежак и закрыла лицо руками.
В тишине раздался свистящий женский шепот: «Витя, сделай что-нибудь!», зашуршал песок.
— Ну… Не расстраивайтесь… — с мучением в голосе сказал Майоров. Как и для любого другого мужика, вид женских слез был для него сродни пытке. — Все наладится…
— Извините меня тоже за истерику, — пробормотала я, не отрывая лица от ладоней. — Если хотите, мы уйдем в другой конец пляжа.
— Нет-нет, ну что вы! — не сдержалась супруга Майорова. — Я — Людмила, кстати. Можно просто Мила. Не обращайте внимания на их разборки, не позволяйте им испортить нам отдых.
Я шмыгнула и с недоверием посмотрела на свою спасительницу.
— Правда? — спросила я с видом бездомного котенка.
— Ну, конечно! Витя, сядь и займись детьми, мы с Катей проветримся… Вы извините за такую фамильярность, но, думаю, уже весь пляж знает, как вас зовут.
— Да ничего, конечно…
— Пойдем, здесь есть потрясающий коктейль с Амаретто. И я знаю отличного мастера в спа…
— Но Мила, — засуетился Виктор. — А как же… Я собирался в бильярд с тем немцем… Я же не могу бросить Настю здесь одну!
— Я с ней тоже сидеть не буду, — фыркнул сын Майоровых. — У меня пляжный волейбол, и уж точно без нее, — сейчас он был больше похож на подростка, чем на молодого мужчину.
— Паша! — возмутилась Настя. — Я тоже могу играть!
— Ага, сейчас!
— Но папа! — Настя вскочила. — Я что, не имею права? Я тоже хочу!
— Ну да, ну да, чтобы красоваться перед аниматором, — передразнил ее брат.
— Что?! — возмутились Настя и Виктор хором, и Настя густо покраснела.
— Никаких волейболов! — добавил Майоров, и глаза девочки наполнились слезами.
— Так нечестно! — воскликнула она. — Я могу и одна побыть на пляже. Мне пятнадцать, и…
— Ни за что! Мила, ну скажи ей! — почти взмолился Майоров, но его жена медленно и спокойно покачала головой.
— Надо было думать прежде, чем орать на людей, — хладнокровно произнесла она и взяла меня под руку. — Увидимся на ужине. Катюш, ничего если я так буду тебя называть? Так вот, Катюш, ты уже пробовала когда-нибудь массаж горячими камнями?
Глава 11
Олег
Шел четвертый час с момента ее ухода, а она все не возвращалась. С чего бы мне волноваться? Большая девочка, вряд ли она заблудится или станет жертвой маньяка. Здесь, на закрытой территории в окружении вышколенного персонала. Может, она была права, и я гожусь ей в отцы? Просто старик с кучей параноидальных тараканов? Это ведь, наверное, с возрастом приходит — беспокойство за других.
Если честно, я время от времени задумывался о детях. Стать отцом, продолжить род… Как положено. Но постоянно убеждал себя: слишком рано. Так ведь всегда бывает, — то бизнес не слишком устойчив, то с женой не все гладко. Да и Наташа только фыркала на меня, стоило мне заговорить о ребенке.
— Ты с ума сошел? — капризно стонала она. — Сейчас в тридцать рожают только те, кто залетел или кому заняться больше нечем. Вся Европа за поздние роды. Сорок — средний возраст. Ну ладно, тридцать пять. У нас еще пять лет в запасе. Да и тебе-то что переживать? Мужики и в пятьдесят с этим отлично справляемся. Не занудствуй, Корчагин.
И я не занудствовал, радуясь в глубине души, что решение проблемы откладывается. Но, как выяснилось, пять лет в запасе у нас не было. Мы развелись гораздо раньше. И вот мне перевалило за сорок, я лежу на пляже рядом с пятнадцатилетним подростком, который говорит быстрее, чем автомат для подачи теннисных мячиков на полной скорости, и я понимаю: черт, я и вправду слишком стар для этого дерьма. Да нет, не то, чтобы я считал детей вообще и подростков в частности дерьмом, но говорят же так…
— И как после всего этого она могла это запостить?! — доносилось с соседнего лежака. — Я же просила ее вообще стереть ту фотку. Нет, ну могла бы хотя бы поставить фильтры или как-то исправить… Нет, у нее хватило наглости даже меня отметить. А потом затвитила, что мы в «Пеликане» были двадцать седьмого. Представляете?! Как раз тогда, когда у Вики была тематическая вечеринка. И что вы думаете? Конечно, Стас это прочитал! Он даже лайкнул и ретвитнул. Нарочно, чтобы я видела. Теперь он может сколько угодно говорить, что ему все равно, но я-то знаю, он меня никогда не простит!..
— Маш, а может, это… — робко перебил я, и тут же пожалел, что вообще вмешался.
— Я Настя! — девочка перешла на ультразвук.
— Да, да, конечно. Прости. Насть, а ты не хочешь искупаться? Поплавать там… Вон, кажется, собирается команда аниматоров у воды… — мне было стыдно, но в моем голосе сквозила неприкрытая мольба.
— Да ну… — поморщилась младшенькая Майорова. — Потом опять наносить средство для загара… И вода соленая плохо на меня влияет… Лучше уж завтра, до хаммама. Так вот, а после того случая недели через две… Нет, дайте подумать… Нет, все-таки через три. Или через две? Сейчас проверю… — и она полезла за смартфоном в пляжную сумку.
Я тихонько охнул и прикрыл глаза. И черт меня дернул за язык предложить помощь Майорову! Понадеялся, что он оттает и потом согласится выслушать мои идеи насчет тендера… Или просто в качестве благодарности… Куда там! Это было наказание. Самое коварное и жестокое из всех, которые только можно себе представить! Майоров раскусил меня с первого взгляда и теперь делал все, чтобы я пожалел о своей задумке. Попросил недолго приглядеть за Настей, пока сам сыграет партейку-другую в бильярд. Чтобы жена не пилила, что ребенок без присмотра.
«Какой там ребенок?» — подумал я тогда. Я бы в ее возрасте из воды не вылезал. В моем детстве не было бутик-отелей, голубых лагун, Эгейского моря и бесплатного бара. Попади я в пятнадцать лет в такое место, как это, уж я бы своего не упустил. Нырял бы до головокружения и боли в ушах, плавал с маской, пробовал еду из снэк-бара. А мороженое? Два часа мороженого! Шоколад, фисташка, манго… У меня манго ассоциировались с обезьянами и Рио-де-Жанейро, но я понятия не имел, что они из себя представляют на самом деле. И уж тем более — каковы на вкус. Да я бы свалился с ангиной, но выжал максимум из этой поездки. Для меня и сутки на поезде с вареными раками, а потом две недели в Алуште, в тесноте между волнорезов были таким праздником, что впечатлений на год хватало. А эта девчонка?
Сидит, как маленькая копия моей бывшей. Усталая от всего, пресыщенная излишествами. И купаться ей скучно, и мороженое портит фигуру. Она ведь не ребенок! Ну да, ну да. Выходит, Катя была права, и я уже точно стар. Лежу и брюзжу, пусть даже про себя. Подался в няньки ради несчастного тендера! Еще немного, и я отпишу «Иннострой» на благотворительность, только бы больше никогда не слышать про твиты, посты и громкие предательства школьных подружек.
— Слушай, Насть, — снова перебил я. — А твоя мама долго обычно в спа?
