— Как удобно! Сначала ты прижимаешься ко мне в постели полуобнаженная. Потом, как будто этого было мало, дефилируешь в нижнем белье. И уезжаешь, чтобы подогреть мой интерес. Разве не так, Катя?
Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два…
— Почему ты молчишь?! — не выдержал он.
— Считаю от десяти до одного. Теперь придется начинать снова. Вслух. Десять. Девять…
— Ты издеваешься? Долго ты еще будешь меня соблазнять?
Я аж кашлянула от неожиданности.
— Что, прости? — терпеливо переспросила я.
— Просто пойми уже наконец. Да, ты красивая женщина, но соблазнить тебе меня не удастся.
— Я не пыталась сегодня тебя соблазнить, — процедила я.
— Я не создал бы с нуля крупнейшую строительную компанию, если был бы наивным остолопом. Я не позволю тебе играть со мной в эти шутки. Я долго терпел, Катя. И больше не могу. Ты уволена.
Если до этого я думала, что Олег ничем меня не удивит, то теперь меня словно пыльным мешком по затылку стукнули. После всех моих стараний, после того, как я фактически добыла ему Майорова со всеми потрохами, я — уволена?! Я догадывалась, что на этом жизнь моя не закончится, что в Москве еще куча компаний, куда я смогу устроиться со своим стажем, но услышать такое от Олега… Глаза защипало от слез обиды и бессилия, но я не позволила себе расплакаться.
— Мне больше не приходить в офис? — как можно спокойнее спросила я, хотя внутри клокотали гейзеры эмоций.
— О, еще как приходить. Две недели тебе придется отработать, потому что иначе пойдут лишние сплетни. Я разрешу тебе написать по собственному желанию, чтобы не портить тебе репутацию увольнением по статье. Я даже попрошу Марину Николаевну составить тебе хорошую рекомендацию.
— Как благородно… — прошептала я с плохо скрываемой яростью.
— Что?
— Спасибо, Олег Сергеевич.
— И не надо винить меня. Я предупреждал тебя. Не один раз. Но прости, рабочая обстановка в офисе мне дороже. Гадать, что ты выкинешь в следующий раз, у меня нет ни желания, ни времени. Ты не оставляла попыток соблазнить меня, и у меня просто нет выбора.
— Я даже не начинала.
— Мы оба знаем, это не так.
— Но это правда! Я сегодня просто встала с кровати — и уже виновата во всех смертных грехах! — не сдержалась я. — И это нечестно! Если бы я и вправду тебя соблазняла, ты бы уже давно сдался!
— Не льсти себе! У меня есть голова на плечах, чтобы не поддаваться на дешевые женские трюки.
— Вот как? — елейным тоном переспросила я. — Что ж, тогда я пойду подыщу себе вакансию.
Я отключилась и едва сдержалась, чтобы не швырнуть телефон в стену. Нет уж, если я вот-вот лишусь работы, новый гаджет мне не потянуть. А ведь еще аренда квартиры… Нет, каков наглец! Самоуверенный! Считает, что все вокруг только и мечтают о его драгоценной персоне! Параноик! Неужели так сложно просто забыть о своих дурацких правилах?! Ведь сам же говорит, что считает меня красивой, но готов уволить — лишь бы не попробовать, что у нас получится! Ну нет, Олег. Так дело не пойдет.
Значит, голова на плечах, да? Значит, не поддаешься на дешевые женские трюки? Прекрасно. Посмотрим, что будет с твоей головой, когда я пущу в ход всю артиллерию.
Общение с Татьяной Федоровной изменило меня. Я уже не могла сдаться, как прежняя серая мышка. Олег задел во мне что-то. Спусковой крючок, может. Процесс, стремительный и неотвратный, пошел. Во мне поднималась волна гнева, обиды и да, задетого женского самолюбия. Корчагин бросил мне вызов, и будь я проклята, если не приму его.
Олег обвинил меня в том, что я затеяла с ним игры ради мести за тот случай в номере. Что ж. Меня все равно уволили, и терять мне нечего. И я поступлю с ним так, как он рассчитывал. Чтобы не зря были все упреки, злость и колючие слова. Считает меня расчетливой стервой? Обиженной женщиной, которая хочет во что бы то ни стало довести его до грани возбуждения, а потом бросить? Прекрасно. Ваш заказ принят, господин Корчагин.
О, я покажу ему, что такое соблазнение. И вот тогда посмотрим, удержится ли его голова на плечах.
Глава 27
Олег
Я злился на себя за непрофессионализм и несдержанность. Понимал, что веду себя, как последний кретин, но… Не думал, что когда-то скажу такую чушь, но во мне словно демон поселился. И имя этому демону было Катерина Стрельцова.
Она сводила меня с ума. У меня пальцы горели от желания прикоснуться к ней, обладать ей. Я уж молчу про другие органы. Я превратился в зомби: машинально передвигался, перестал ощущать вкус еды, а в рабочие мысли постоянно вклинивались непрошенные картинки.
Я начал понимать, откуда берутся маньяки. Ревность, — пора признать, это была именно она, — сжирала меня изнутри. За каждый взгляд, который Катя бросала на другого мужчину, мне хотелось набить ему морду. Совершенно незнакомому человеку. Мне чудилась насмешка в ее голосе, когда она разговаривала со мной. За каждым словом слышалось: «Ну что, упустил меня? Смотри — и знай, что я никогда не буду принадлежать тебе».
Да, я кидался на нее с несправедливыми упреками. Да, срывал злость на ней, и в те моменты, когда она смотрела на меня своими большими удивленными глазами, ненавидел себя за то, что говорю. И продолжал говорить. Безумие… Она сделала меня сумасшедшим.
Тело болело от неудовлетворенного желания. Я никогда в жизни не придавал значения физиологии. Может, потому что никого не хотел так, как Катю. Может, потому что всегда мог найти замену… А здесь что-то щелкнуло — и изменилось.
Лебедев дал мне телефон какой-то своей знакомой. Я набрал номер. Услышал мурлыкающий голосок женщины, которая умеет обращаться с неудовлетворенными желаниями. И мне вдруг стало противно от мысли, что я стану заниматься с ней сексом. Что-то в этом было грязное и пошлое, и я отменил свидание. Даже не пошел смотреть на нее. Хватило только голоса. Вот что мне не понравилось в этом голосе? Только то, что он принадлежал не Кате.
Эти ее попытки соблазнить меня… Дурацкие хвостики, вызывающе невинное платье школьницы, ярко-красные губы… Во всем этом сквозила непосредственность. Она хотела казаться искушенной, но у нее ничего не выходило. Как девочка в маминых туфлях. Я знал ее, чувствовал, что все это наносное. И мне хотелось сорвать искусственную оболочку и снова увидеть ее ту, настоящую. Как в грозовой вечер на смятом покрывале…
Я отругал себя вечером и пил до последнего, чтобы не сорваться снова. Терпел пьяные россказни Майорова, чтобы лишний раз не смотреть на нее. Не думать о ней. Поднялся в комнату, едва держась на ногах, и увидел Катю… Сонную, безмятежную. Она закуталась в одеяло, поджала коленки, и мне захотелось обнять ее и не отпускать никогда, вдыхая медово-персиковый аромат волос. Даже после литра виски я долго не мог уснуть. Просто лежал рядом, прижавшись к теплому мягкому телу, потому что в тот момент никто не видел моей слабости. Никто, кроме меня.
