— Иди в палату, я сам с ним переговорю.
— Зачем? — выдохнула, непонимающе глядя на меня. — Зачем вам это нужно?
— Иди в палату, — я понизил голос, наклонившись к ней совсем близко, и медленно вдохнул аромат кожи. Чёрт… — Ты спасла мою собаку. Этого мне уже достаточно, чтобы помочь тебе.
— Спасибо, но можно было в обычную больницу отвезти, скорую вызвать. Зачем всё это? — Обвела рукой широкий светлый коридор.
— Слишком много вопросов, — усмехнулся я, а Лана толкнула меня в грудь рукой, но вряд ли ей было под силу сдвинуть меня с места — такое даже не у каждого мужика получится, не то, что у слабой женщины после продолжительной болезни. — Что плохого лежать в хорошей клинике? В обычной больнице ты бы загнулась, точно тебе говорю.
— Ну и ладно, — буркнула и отвернулась, а я пытался заставить себя отойти от неё, но как-то не выходило. Или плохо пытался. — Но я обязательно узнаю, сколько стоило моё лечение. Слышите? Я устроюсь на работу и всё вам верну.
Этого ещё не хватало.
— Послушай меня, — начал я, пропуская между пальцами прядь её волос. — Это моя благодарность тебе. Всё. Больше ни о чём знать не хочу. Гордость свою прибереги для иного случая, хорошо?
Казалось, я мог сейчас взорваться от её слов. Наорать, выйти из себя, может быть, даже причинить кому-то боль. Но её слова, помимо злости и досады, вызвали во мне понимание, что она порядочная женщина.
И от этого ещё сильнее разозлился на её бывшего мужа. Дать бы ему по зубам пару раз, может быть, полегчало бы.
Вдруг совсем рядом скрипнула дверь, и в коридоре нарисовалась медсестра, несущая в руках поднос с аккуратно разложенными на нём медикаментами. Увидела нас, улыбнулась и решительно направилась в нашу сторону. Бодрая такая, аж светится от счастья.
— Вы уже встали? Замечательно! — снова ослепительная улыбка, обращённая к Лане. — Пойдёмте, милая, последний укол поставлю вам.
С медсестрой Лана спорить не стала, лишь бросила на меня быстрый задумчивый взгляд и скрылась в дверях своей палаты, а я по глазам понял, что услышала меня. Я же пошёл в сторону ординаторской, но кабинет оказался пустым. Где его черти носят, этого Олега Михайловича, когда он так нужен?
Его я нашёл на балконе: он стоял, опираясь круглым животом на кованое ограждение с витиеватыми стальными загогулинами-цветочками, и вдумчиво курил, сжимая во второй руке чашку, наполненную кофе.
— Анализы её пришли, — объявил, глянув на меня через плечо. — После обеда, уверен, можно оформлять выписку.
Это ведь отличная новость, правда?
Михалыч выбросил окурок в массивную пепельницу и посмотрел на меня долгим взглядом, пытаясь влезть под шкуру.
— Арманд, хочешь, я её ещё недельку здесь подержу? — вдруг предложил Вятский, отводя взгляд в сторону.
— Заманчивое предложение, — усмехнулся я, доставая из кармана свою пачку сигарет. — Только не уверен, что ей это понравится.
— Ты меня удивляешь, — коротко хохотнул Вятский, растирая идеально выбритый подбородок крупными пальцами. — Сначала ходить сюда каждый день начинаешь, круги у палаты наматываешь, а сейчас волнуешься, что там кому-то может не понравиться. Удивительно.
— У меня новое хобби появилось. Нельзя, что ли?
— Да бога ради, — засмеялся Олег и сделал шаг в сторону выхода. — Только это совсем на тебя не похоже. Впрочем, не моё дело.
Я закурил, а Вятский тихо вышел, оставив меня в гордом одиночестве. На часах почти полдень, и мне бы свалить отсюда, пока всё не стало ещё хуже. Пускай её выписывают — не мои проблемы. Куда пойдёт потом, тоже неважно. К родственникам каким-нибудь, наверное, к друзьям. Должны же быть у неё хоть какие-то близкие люди? Хотя все мои поиски не увенчались успехом — никого я так и не смог найти.
Но неважно. Что-то же она собиралась делать, когда по лесу бегала.
Только царапало что-то внутри. Совесть, наверное. Потому что не просто так она бег с препятствиями, не захватив ни денег, ни документов устроила. Моё чутьё меня ещё ни разу не подводило, и я прекрасно понимал, что дела у девочки ещё хуже, чем могло показаться на первый взгляд.
Затушил сигарету, посмотрел не часы, понимая, что вот-вот её выпишут. Внутри боролись здравый смысл и голые эмоции, и перевес был, к сожалению, не на стороне первого.
Запустил руку в волосы, взъерошил на затылке, пытаясь собраться с мыслями и обрисовать план действий. Где-то совсем близко слышались голоса, приглушённый смех и перестук. Больница жила своей жизнью, наполненная чужой болью и обрывками судеб.
Я последний раз прикинул все варианты в уме, усмехнулся собственной глупости и пошёл к дверям. Не знаю, чем в итоге обернётся моя затея, пожалею ли я о ней, но иначе поступить не мог.
Пошло оно всё, рискну.
5 глава
Лана
Дверь захлопнулась, а я вслушивалась в звук удаляющихся шагов моего нечаянного благодетеля и пыталась разобраться в своих ощущениях.
Арманд очень странный — его поведение не поддавалось анализу, я не видела в нём логики, но что-то такое было в этом мужчине, что не давало забыть о нём ни на секунду. Волнительное и волнующее.
Себе-то, в конце концов, я могла признаться, что жду его. Каждый день ждала, а когда приходил, становилось легче. Даже пусть ничего не говорил, но уже от одного его присутствия рядом было намного проще.
Будто бы в этом хаосе только лишь его визиты были тем спасательным кругом, который не давал провалиться в пропасть отчаяния и самобичевания.
Арманд… перекатывала его имя на языке, пока никто меня не слышал, пробовала на вкус. Ар-манд. Жёстко, хлёстко, с отдающимся в груди глухим рокотом морского прибоя, и я раз за разом повторяла его, прислушиваясь к ощущениям, что рождались внутри.
В общем-то, просто скрашивала тоскливые дни, развлекалась, пытаясь не вспоминать о том, от чего бежала, наслаждалась мнимым покоем, страшась на самом деле того, что меня ждало после выписки. Но с каждым разом это имя всё глубже врастало в меня.
Иногда он мне снился. Во сне Арманд всё так же молчал, лишь задумчиво ощупывал взглядом, как делал это каждый раз, входя в мою палату и нарушая покой. Что он хотел понять, о чём думал? Не знала и, как ни пыталась, не могла разобраться. Наверное, подсознание просто играло со мной, подкидывало непрошеные образы, но в мрачном и стылом мареве мне нравилось бродить не в одиночестве.
А ещё в тех снах всегда появлялся Лорд. Он резвился, бегал вокруг, сбивая с ног, лизал лицо, призывая очнуться, и я выплывала из липкого дурмана, чтобы снова понять: это только сон.
О муже и прошлой жизни старалась не думать. Не хотела бередить канувшие в небытие воспоминания, потому что нет в этом никакого прока. Какой смысл жить прошедшим, если это ничем не поможет — выжить не поможет?
