– Не знаю… Не видел, но да, наверное. Он именно так про Город Солнца и говорил. Mysterium tremendum. Тайна, внушающая благоговение. А Серж редко перед чем-то по-настоящему благоговел, поверь. В общем, он тогда вернулся из Индии – за год до твоего рождения – и основал «Изиду», куда одного за другим заманил нас четверых. По Городу Солнца особых подвижек не было, и мы много чем занимались, но главной задачей оставалось наследие Затрапезного. Правда, его имя тогда не всплывало. Зато всплыло имя Оскара Вердехо – художника, восставшего из мёртвых. Затем Серж взял себе в помощники Гаспара Дельгадо. Испанец выкопал из архивов какой-то малагской галереи странную приходную книгу… Что было дальше, ты знаешь. Гаспар и Серж вышли на Скоробогатова, и понеслась весёлая дурь, которая нас погубила.
Аня осторожно посмотрела на Лизу. Дочь Скоробогатова сидела молча, теребя в руках резинового Стича, будто вовсе не слушала разговор.
– Гуревич погиб в двухтысячном. Через четыре года в Боливии погиб Давлетшин. Мы остались втроём. И у нас как-то не заладилось. У Сержа и Салли подросли дети. И жёны пытались отдёрнуть их от работы…
– А у вас? – тихонько спросила Аня. – У вас была семья?
– Моя семья – «Изида». Её архив, её стеллажи и жёлтая комната.
– Жёлтая комната?
– Ты же не думаешь, что тогда увидела всё? В здании хватает секретов. Да и Шустов не мог не организовать парочку потайных комнат. И ведь в нём было столько жажды, столько силы… Он многие дела вёл параллельно, никому ничего не рассказывал. Упирался в тупик, брался за следующее. Я до сих пор в архиве нахожу что-нибудь новенькое. Знаешь, читается, ей-богу, как приключенческий роман.
Дима стал выспрашивать у Покачалова, о каких делах он говорит, но Покачалов отвечал уклончиво, без желания. Лиза, не произнеся ни слова, вновь уединилась в палатке с Аркадием Ивановичем. Возле костра остались четверо, и разговор постепенно оживился, сменил серьёзный тон на шутливый, чему Аня была рада.
– Женщин в «Изиде» не было? – спросила она.
– Женщин? – Никита, откинув марлю, высунул из гамака свою лысоватую, обмётанную красными болячками голову. – Нет, спасибо, у нас и других проблем хватало.
Аня от возмущения не смогла выговорить ни слова.
– Были, конечно, Катя Шустова и Варя Гуревич, да и Света Сальникова появлялась на горизонте. Но они больше детьми занимались. Особенно Света. Салли чуть не ушёл из «Изиды», когда Зоя с отитом лежала, да… И перед каждой новой экспедицией в каждой семье были фестивали слёз и упрёков. Хотя Шустову повезло. Катя его поначалу отпускала спокойно. Думаю, и сама была бы не прочь прокатиться с ним по миру.
– Как у полковника Фосетта. – Дима засуетился в своём гамаке. Дотянулся до лежавшего в ногах блокнота. Принялся листать его покоробившиеся от влаги страницы и не успокоился, пока не нашёл нужную цитату: – «Романтика испанских и португальских завоеваний в Южной Америке, тайна её диких, неисследованных пространств представляли для меня неотразимый соблазн. Конечно, следовало считаться с женой и сыном, да к тому же мы ожидали ещё ребёнка, но само провидение остановило на мне свой выбор, поэтому я и не мог ответить иначе».
– Чудесно! – поморщилась Аня. – Следовалос читаться с женой и сыном. Какое великое одолжение семье! Все путешественники такие?
В ответ ей раздался смех. Они уже давно не смеялись так легко и свободно. Следом наперебой заговорили Дима и Покачалов. Максим отвечал им шутками, тоже смеялся. Хотелось, чтобы день не заканчивался. И пусть себе стоят на страже безголовые тени, пусть стынут в джунглях руины. Главное, что им было хорошо вместе.
– Интересно, – невпопад промолвила Аня, – ведь в брошюрах «Эль соль де ля либертад» обращались в основном к мужчинам, а…
– Почему? – Дима вывернулся в гамаке, чтобы посмотреть на сестру.
– Ну… Затрапезный обещал соляриям, что у них не будет недостатка в еде, одежде и в женщинах.
– А ты хотела, чтоб недостатка не было в мужчинах? – хохотнул Дима.
– При чём тут это?! Просто интересно, среди мастеров Города Солнца женщины были? Вы же на руинах нашли изображения и мужчин, и женщин… Или их брали для обслуги? Как же тогда равенство и ваши разбитые яйца с одной миской?
– Если и были, – пожал плечами Дима, – то им приходилось несладко. Сама знаешь, идеалы Кампанеллы и всё такое. Вспомни про правителя Любви, статуи знаменитых мужей и про общих жён «ради производства потомства в должном порядке».
– О нет. – Аня пожалела о сказанном. – Не начинай…
– И ладно с Кампанеллой. Возрождённый Эдем ведь ещё воплощал идеалы индейцев, так?
– Да он чего только не воплощал, если верить брошюрам, – заметил Максим, – а на деле – кучка каменных домов.
– Подожди, – отмахнулся Дима. – У перуанских индейцев всё было весело. В семье муж и жена иногда голодали, но для мужчин устраивались отдельные пиры после общественных работ, где мужчины откармливались по полной. Женщин туда не пускали.
– Замечательно, – вздохнула Аня.
– Весело было не только в Перу, – подхватил Покачалов. – В мифологии огнеземельцев óна Солнце и Луна были мужем и женой.
– И?
– Луна запиралась в хижине с другими женщинами. Своего мужа внутрь не пускала, говорила ему: они с подругами сражаются со злыми духами, чтобы уберечь мир от гибели. В итоге Солнце сидело с детьми, занималось хозяйством. Однажды оно решило проверить, так ли ужасны духи, о которых ему рассказывает жена, – заглянуло в щёлку и увидело, что женщины ни с кем не сражаются, а танцуют дни напролёт. Рассерженное, Солнце ворвалось в хижину и поколотило жену. На Луне до сих пор видны пятна – следы от синяков и шрамов. Побои вразумили Луну, с тех пор она мужа не обманывала.
– И жили они долго и счастливо, – хмыкнув, заключил Дима.
– У индейцев такого много, – продолжал Покачалов. – Гуарайю из Боливии рассказывают, что их прародитель сотворил мир, но быстро проголодался. Сам выращивать себе юкку, кукурузу и прочее поленился. Недолго думая, сотворил женщину. Она и занялась готовкой. Кормила мужа и носила ему в калебасе чичу. Однажды прародитель выпил столько чичи, что поколотил жену палкой…
– За что? – воскликнула Аня. – То есть зачем вообще бить жену, даже если она в чём-то провинилась?
– Она ни в чём не провинилась. – Покачалов подмигнул Диме.
– То есть как?
– Прародитель поколотил её, потому что был пьян и потому что мог. Жена убежала в лес. Прародителю захотелось выйти… ну, в кусты. Он был пьян и не нашёл дверь из хижины. А жены рядом не оказалось. В итоге он свалился на пол и обмочился.
– Восхитительно! Просто замечательный бог-творец у ваших… как их там?
– Гуарайю, – подсказал Покачалов.
– Почти агуаруна, – кивнул Дима.
– Ничего общего, – серьёзно заметил Покачалов и тут же продолжил: – Когда прародитель проспался, он нашёл жену и поколотил её.
