– Послушай меня, – твердо произнесла я. – Мы поженимся завтра. И у твоей мамы все будет в порядке. Она получит удовольствие от этого дня. Все будут с ней носиться. А потом мы отправимся в свадебное путешествие. Пока нас нет, за ней присмотрит Джеймс, у него это отлично получится. А когда мы вернемся, тут же поедем вместе с ней в больницу, точно узнаем, что происходит, и дальше уж станем помогать ей сами. Хорошо?
Он кивнул, но я все-таки не была уверена, что до него все это как следует дошло.
Поднявшись с пола, он стал одеваться.
– Что это ты делаешь? – К горлу у меня подступила паника. – Куда ты собрался?
– Поеду к маме, – заявил он.
– Что? Как это? Сейчас пять часов утра.
– Мне надо ее увидеть.
– О господи, Адам, ты слишком остро реагируешь.
– Как вообще можно слишком остро реагировать, когда у твоей матери рак? – прошипел он, придвинув свое лицо к моему.
Меня это напугало. Он всегда так хорошо контролировал ситуацию. На него все смотрели снизу вверх. К нему всегда тянулись. Это был человек, который возглавлял команду аналитиков. Человек, к которому всегда обращались за советом родственники. Человек, который принес разумность и структуру в мою жизнь. Да, он был всем этим. И при этом сейчас он походил на кролика, застигнутого светом фар посреди дороги и не знающего, то ли бежать вперед, навстречу мчащейся машине, то ли удирать назад. Он представлял собой жалкое зрелище. И я ненавидела Памми еще больше – за то, что она сделала с ним. С нами.
На глазах у меня выступили слезы.
– Ты не можешь меня тут бросать. Ты нужен мне здесь.
– Нет, не нужен, – возразил он. – О чем тебе беспокоиться? Разве что о том, чтобы отменить заказы на этот несчастный букет и пирог?
Я смотрела на него, приоткрыв рот от изумления.
– У меня мать умирает, а ты волнуешься из-за какого-то бисквита? Ты как-то осознай, что важно, а что не очень.
– Вот клянусь – если ты сейчас уйдешь, я…
Входная дверь захлопнулась, как только я поднялась на ноги. В этот момент я поняла: выбора у меня не осталось. Придется показать всему миру, какая Памми на самом деле.
30
Я не думала, что смогу уснуть, но я, видимо, все-таки на какое-то время отрубилась. Потому что, когда я в следующий раз открыла глаза, было уже светло. Часы на прикроватном столике показывали 8:02. Я оторвала от кровати голову, в которой что-то болезненно пульсировало, что-то вроде напряженно сжавшейся пружины, готовой распрямиться. В горле у меня застрял плотный комок, который я никак не могла проглотить. Дотащившись до зеркала, я увидела опухшие глаза, красные пятна на лице. На щеке остались следы от подушки.
Невесте не полагается так проводить время накануне свадьбы. Если, конечно, я вообще в ближайшее время выйду замуж.
Сумев нашарить у кровати свой телефон, я с усилием сосредоточила взгляд на экране, ожидая увидеть на фоновой картинке (мы с Адамом) целый список пропущенных звонков и пришедших сообщений.
Ни сообщений, ни пропущенных звонков. Я понятия не имела, где сейчас Адам и что, черт возьми, творится. Я позвонила ему, но тут же попала на автоответчик. Попыталась снова. То же самое.
Я не собиралась доставлять Памми удовольствие и звонить ей, поэтому остановилась на втором варианте в списке оптимальных. То есть на Джеймсе.
Он отозвался уже на втором гудке:
– Привет. Эм?..
– Да, – выговорила я. – Не знаешь, где Адам? Он вышел рано утром, и я никак до него не дозвонюсь.
– У тебя все нормально? Какой-то нервный голос.
Нет. Не нормально. Твоя семья ведет себя совершенно паскудно.
Вместо этого я ответила:
– Да, у меня все отлично. Есть какие-нибудь идеи – где он может быть?
– Он с мамой. Сменил меня несколько часов назад, чтобы я вернулся домой и немного поспал.
– А он тебе ничего не говорил? – Я старалась сохранять оптимистичный тон, пыталась не допустить в него отчаянные нотки. – Джеймс, мы с ним повздорили, и он начал толковать о том, чтобы вообще все отменить. Я не знаю, что и делать.
– Господи.
– Похоже, он твердо уверен, что так было бы правильно.
– Хочешь, я приеду?
Нет. Да. Нет. Не знаю.
– Эм?.. Хочешь, я к тебе приеду? – Его встревоженный голос звучал все громче.
– Не надо. Пусть он просто мне позвонит. Он не берет трубку.
– Может, оно и к лучшему, – отозвался он почти неслышно.
Что? Он правда это сказал?
– Чтобы дать вам обоим время убедиться, что вы действительно этого хотите.
– Как это может быть к лучшему? – вскрикнула я. – Впрочем, чего от тебя еще ждать? Ты с самого начала настроился… подрывать наши с ним отношения. Видно, ты просто обожаешь это делать, а?
– Я всегда заботился только о твоих интересах.
– Ты всегда хотел одного – обставить своего брата. Хотя бы в чем-то.
– Это не так, – тихо возразил он.
– Сейчас мне плевать. Мне просто надо выяснить, что происходит, черт побери.
– Я сейчас поеду к маме. Позвоню тебе оттуда. – Голос его звучал мрачно.
Я толком не могла думать, пока не поговорю с Адамом. Нам столько всего требовалось обсудить. Не мог же он сейчас пойти на попятную. Что все подумают? Они ведь строили планы, отложили свои дела, чтобы оказаться здесь, чтобы разделить с нами этот великий день. Брали отгулы, договаривались с нянями, заказывали билеты на поезд. И это лишь гости. А что я скажу гостиничному персоналу, сотрудникам бюро регистрации браков, флористу, аниматорам?
И тогда я позвонила Пиппе. Едва услышав, как я произношу ее имя, она тут же выехала ко мне.
– Не шевелись, – призвала она. – Я у тебя буду через десять минут или даже раньше.
Бросив на меня взгляд в дверях, она угрожающе прорычала:
– Если он тебя хоть пальцем тронул, то я ему, богом клянусь…
Я тупо помотала головой:
– У Памми рак. И Адам куда-то исчез.
Она недоуменно подняла брови.
– Вот именно, – отозвалась я.
Нам с ней ничего не оставалось делать, кроме как налить мне чаю и ждать. Меня жутко мучило это ожидание, это незнание.
Уже минуло десять часов утра, когда мой мобильный наконец зазвонил. На экране высветилось имя Адама.
Пиппа метнулась ко мне, выхватила телефон из моей руки, включила громкую связь.
– Слушай, ты, ублю… – начала она.
– Эм?.. – послышался мужской голос в динамике.
