Остров Эвергрин
9 сентября 1993 года
Мы уезжали в шторм. Море вздымалось гигантскими валами разъяренных волн, ливень лупил по ногам не хуже пуль. Папа наверняка знал, что в такую погоду на материк не переправляются, однако, стоя в лодке, отчаянно взмахивал рукой, чтобы мы могли схватиться за нее и спуститься. Капюшон его красного дождевика сорвало, мокрые волосы облепили голову. Перекрикивая ветер, отец требовал, чтобы мы садились, но мы застыли на краю причала.
Лодку раскачивало так, что трос скрипел, и я заметила, как другой рукой папа покрепче вцепился в стальной поручень лестницы.
– Стелла, спускайся! – позвал он.
Над головой оглушительно раскатился гром, и небо словно раскололось ослепительными изломами молний. Сзади, между высоких сосен, на секунду отчетливо показался наш дом, будто в фильме ужасов. Я крепче прижала под плащом своего серого мишку. Мне не хотелось покидать единственный дом, который я знала, однако я еще не видела папу таким решительным: стиснутые челюсти, желваки на скулах. Я даже не подозревала, что он может быть таким неумолимым и требовательным, и невольно попятилась.
– Я никуда не поеду! – закричала стоявшая рядом Бонни. – Мы все погибнем!
Она придерживала под горлом низко надвинутый капюшон, но я могла различить ее призрачно-бледное лицо в лунном свете. Сестра всю жизнь мечтала уехать с острова, но не так же!
– Никто не погибнет, нужно ехать! – крикнул папа в ответ. Повернув голову ко мне, он добавил чуть мягче: – Все будет в порядке, обещаю.
Папина лодка, на которую мы должны были перебраться, последние шестнадцать лет служила ему паромом. Отец ежедневно за полчаса преодолевал на ней расстояние между Эвергрином и Пул-Харбором, и, если кто-то и мог доставить нас на материк целыми и невредимыми, так это он. Но мы никогда не выходили в море в такую погоду. Мама вообще не выпускала нас из дому в грозу.
– Ну почему нельзя подождать до утра? – взмолилась Бонни.
Я со страхом смотрела на бушующее море – белая пена яростно летела в нас, как плевки.
– Потому что… – начал папа. – Господи, да лезьте уже в лодку, обе! – он протягивал руку то мне, то сестре, поглядывая через мое плечо туда, где мама спускалась по причалу. Опустив голову и спрятав руки под пластиковое пончо, она катила за собой чемодан.
– Где Дэнни? – закричал отец, когда очередная вспышка молнии осветила все вокруг, заставив нас с Бонни подпрыгнуть. Я принялась считать, но успела сказать лишь «два», как оглушительно бабахнул гром. Буря надвигалась все ближе.
Брат нехотя тащился за мамой, закутанный в бесформенный черный плащ, свисавший до земли с его неуклюжего тела.
Бонни снова закричала, указывая на море, где между вздымавшимися огромными валами зияли глубокие провалы. Такого мне еще не приходилось видеть. Новый оглушительный треск расколол воздух, и я взвизгнула, когда крупная ветка с одной из сосен упала рядом. Я отпрыгнула, и порывистый ветер понес ветку по пристани.
На секунду папа замолчал, провожая ее глазами. По моим мокрым от дождя щекам текли слезы – сердце разрывалось при мысли покинуть любимый остров. Мне страшно хотелось, чтобы папа понял – что бы там ни было, оно того не стоит.
– Дэвид, я думаю, нам следует подождать, – произнесла мама срывающимся высоким голосом, глядя на море. – Уедем на рассве…
Мы затаили дыхание, но отец оторвал глаза от упавшей ветки и гневно уставился на маму:
– Нет, Мария, мы едем немедленно!
– Да что случилось? – вмешалась я. Папа всегда был ласковее и покладистее мамы, позволял нам поиграть лишних полчаса или съесть шоколадное печенье, даже если мы уже почистили зубы. – Мама!
Почему она больше не пытается его остановить? Она лучше, чем кто-либо другой, понимала, что этот остров был частью меня. Я не выживу без Эвергрина! И мама любила его не меньше.
Она взглянула на меня. Страх, плескавшийся в ее глазах всего мгновенье назад, сменился пугающей бесстрастностью.
– Мама… – повторила я дрогнувшим голосом, ожидая, что она велит нам возвращаться в дом. Однако вместо этого твердая мамина ладонь направила меня к сходням. На последней ступеньке я остановилась, но мама подтолкнула сильнее, и мне ничего не оставалось, кроме как пробежать вперед, оставив без внимания протянутую папину руку. Я с размаху села на одну из скамеек под навесом.
Дэнни молча сошел в лодку и сел позади меня, отвернувшись к оконцу. Он не смотрел ни на кого из нас, хотя в этом не было ничего необычного.
– Я не хочу ехать, – заявила я, поочередно заглядывая в лица старших. Только Бонни посмотрела на меня, присаживаясь рядом. Я чувствовала, как дрожала ее нога возле моей, – впервые мы с сестрой были так близки.
Сбросив капюшон, я в отчаянии глядела на остров через поцарапанное стекло нашей лодки, которую нещадно хлестал дождь. Мое сердце разделилось надвое – казалось, что одна его половина осталась на острове.
Слезы еще текли по щекам, когда от ураганного ветра лодка сильно накренилась. Бонни вскрикнула. Я за что-то схватилась, чтобы не слететь с лавки, и выронила своего серого мишку. Может, сестра и права и мы не доберемся до материка, но отчего-то папа твердо решил попробовать. Мне стало все равно, утонем мы или нет.
В одиннадцать лет я была не готова принять наскоро придуманные родителями объяснения нашего внезапного бегства с острова. Я не верила, что это к лучшему, и не понимала, почему нас куда-то тащат в такой шторм.
– А мы вернемся? – прошептала я сестре.
Дрожащая рука Бонни нашла под дождевиком мою.
– Нет, – ответила она, – не думаю, что мы когда-нибудь вернемся.
Настоящее
Глава 1
Мои клиенты сидят на диване: ее руки намертво скрещены на груди, а он сидит, подавшись вперед и опустив сцепленные кисти между широко расставленных ног. Расстояние между супругами такое, что я легко уместилась бы между ними, и на каждом из сеансов они отодвигаются друг от друга все дальше.
Женщина так сжала зубы, что на ее скулах заметны желваки. Я удивляюсь, что сегодня она не плачет – на прошлых консультациях не обходилось без слез. Муж то и дело бросает взгляды на супругу, и всякий раз у него дергаются брови, будто он либо задается вопросом – когда все так разладилось, либо соображает, что предпринять.
– Я не знаю, что еще сказать, – мямлит он. Жена с усмешкой качает головой, еле слышно что-то буркнув. – Ну, прости меня, – спохватывается он.
– О Господи! – кричит она, вскидывая взгляд к потолку. Видимо, сегодня решила удержаться от слез во что бы то ни стало.
Ненавижу этот момент, однако минутная стрелка миновала цифру шесть – Таня уже ждет, чтобы закрыть офис. Администратор уходит последним.
