Мэг кивает, но повторяет, глядя на меня:
– Может, и не помнит, но не могли бы вы просто зайти на минутку?
Она смотрит с такой надеждой, что я соглашаюсь, рассудив, что вреда от этого не будет.
Центральная дорога – шире, чем все другие на острове, – идет через деревню вплотную к террасам, тянущимся двумя сплошными рядами. Всего их шестнадцать, по восемь с каждой стороны, идеально симметричных и похожих как близнецы. Это единственная часть Эвергрина, которая выглядит инородной.
Я стучу в дверь с номером два, невольно отмечая, что до сих пор жизнь Эммы не ушла дальше дома, где она выросла. Я пытаюсь представить, как она живет теперь.
За дверью мелькает тень, и я отступаю, ожидая, что мне сейчас откроют, однако никто не отвечает. Я собираюсь постучать снова, когда занавеска слева от меня дергается и за стеклом появляется женское лицо.
Я приветственно машу рукой. Эмму я узнаю сразу – бледная кожа, светлое каре с длинной, даже слишком длинной челкой, закрывающей левый глаз. Кажется, она заметно похудела. Эмма не отвечает на приветствие, но наконец опускает занавеску и открывает дверь, вопросительно глядя на меня.
– Эмма? – начинаю я, протягивая руку. – Возможно, вы меня не помните. Я жила на острове когда-то очень давно. Стелла Харви.
Эмма, не сводя с меня глаз, чуть склоняет голову набок.
– Стелла Харви, – тихо повторяет она. – Ты уехала, когда мы еще были детьми.
Я киваю и смотрю через ее плечо, гадая, пригласит ли она меня в дом.
– Я только что заходила в кафе и познакомилась там с твоей дочерью, она попросила тебя проведать. Понимаю, что визит неожиданный и сейчас, возможно, не самое подходящее время, но я обещала Мэг.
Эмма немного отходит в сторону, однако настороженность не исчезает из ее глаз.
– Я кое-кого жду, но ты можешь войти.
Я вхожу, едва ли не сразу сожалея, что не отказалась от приглашения. Эмма явно не знает, как отнестись к моему появлению, да и я тоже; однако я прохожу за ней в гостиную, где она указывает мне на кресло под окном, а сама располагается на диване напротив, обхватив колено и переплетя пальцы. Она сидит, поглядывая в окно за моей спиной, не спрашивая, зачем я приехала на остров.
– Мэг – прелестная девочка, – решаюсь я.
– Да, – Эмма слегка расслабляется. – Ей всего шестнадцать лет, но голова у нее светлая.
– Как чудесно, что ты все эти годы оставалась на острове, – продолжаю я.
– Неужели? – Эмма скептически смотрит на меня из-под длинных ресниц.
– Я всегда мечтала здесь жить.
Она продолжает странно глядеть на меня, покусывая щеки изнутри.
– Здесь уже не так хорошо, как раньше, – выговаривает она наконец.
– Согласна.
– Ох, ну конечно! – восклицает она вдруг, прижимая ладонь ко рту. – Это же вы жили в том доме на набережной! Кости… Останки, их нашли в вашем саду.
Лицо у нее становится еще бледнее, словно она вымазалась известкой.
В этот раз я не стала уточнять, что тело было обнаружено за садом, уже понимая, такую реакцию можно ожидать от любого жителя деревни. Контрастируя с бледным лицом Эммы, мои щеки отчаянно пылают.
– Никто не знает, чье это тело, – выпаливает она.
Я наклоняюсь вперед – мне кажется, что Эмме дурно.
– Тебе нехорошо?
– Что тут может быть хорошего, – с нервным смешком отвечает она, смерив меня таким взглядом, будто я задала нелепейший вопрос. – На острове нашли труп!
Я наблюдаю, как она барабанит пальцами по колену, словно нарочно пытаясь привлечь мое внимание.
– Это ужасно, – соглашаюсь я. – Не могла поверить, когда услышала об этом в новостях.
– И поэтому приехала? – перебивает Эмма. – На твоем месте я бы даже не приблизилась к этому месту!
Я молча склоняю голову, с каждым часом пребывания на острове все больше соглашаясь с этим заявлением.
– Мы обсуждали это с сестрой и не вспомнили никого, кто бы неожиданно пропал с острова. – Мне очень хочется убедить Эмму, что я на ее стороне, что меня не надо бояться. У меня есть полное право вернуться, хотя на острове с этим, похоже, не согласны. Может быть, сказать, что полиция обратилась ко мне за помощью? Может, Эмма быстрее догадается, какая связь между моими браслетами и мертвым телом? Но я ограничиваюсь тем, что добавляю: – Скоро полиция установит, чьи останки, и все успокоятся.
Я осекаюсь, когда Эмма возмущенно таращится на меня.
– Тут тебе не телевизионная постановка, – отрезает она. – Как, черт возьми, мы успокоимся, когда узнаем, чей именно труп откопали? Вопросов не станет меньше, наоборот, появятся новые.
– Прости, я всего лишь подумала…
– Ты здесь не живешь, – перебивает Эмма. – Так что не притворяйся, будто понимаешь.
Ее взгляд мечется между мной и окном.
Меня бросает в жар. Я готова крикнуть Эмме, что все отлично понимаю, но, прикусив губу, оборачиваюсь к окну, чтобы узнать, что так привлекло ее внимание. За окном никого нет, и, когда я поворачиваю голову обратно, Эмма вновь смотрит на меня.
Я глубоко вздыхаю и сдвигаюсь на край кресла. Пожалуй, пора уходить, но пока я здесь, не помешало бы кое о чем спросить.
– Кто еще из моих знакомых остался на острове?
– Вероятно, большинство из них, – произносит Эмма так тихо, что я ее едва слышу. – Немногие уезжают.
Глядя на нее, я думаю о том, что нет ничего удивительного в том, что Мэг волнуется о своей матери: Эмма явно нервничает.
– Энни Уэбб?
Эмма приподнимает бровь, а в уголках рта появляется едва заметная усмешка:
– Конечно, Энни все еще здесь.
– А близнецы Смит? – Я стараюсь поддерживать непринужденный разговор, выхватывая из памяти самые разные имена и собираясь с духом назвать единственное важное для меня.
Эмма качает головой:
– Нет. Они были немногими из тех, кто уехал, много лет назад. Зато их кузина Фрея Литтл снова торчит на острове. Она журналистка – задает вопросы, вынюхивает сенсацию.
Я понимающе киваю:
– Уже встречалась с ней.
– Ни о чем ей не рассказывай, – предупреждает Эмма. – Ей нельзя доверять.
– Мне нечего ей сказать, – говорю я, как вдруг Эмма вскакивает с дивана, устремляется к окну и стучит по стеклу костяшками пальцев. Я тотчас оглядываюсь, чтобы узнать, чье же внимание она пытается привлечь, но кто бы там ни был – этот человек уже ушел.
– Мне пора, – коротко бросает Эмма, направляясь к двери.
– Но…
– У меня срочный разговор.
