Однако этим летом, по мере того как неделя будет тянуться за неделей, ее доверие столько раз будет испытано, что к концу августа Мария полностью убедится, что максимальная дистанция между Бобом Тейлором и ее семьей не просто необходимость, а вопрос жизни и смерти.
Настоящее
Глава 10
В последний раз я видела Энни Уэбб за день до отъезда с острова – они с мамой разговаривали в саду. Помню, как она схватила маму за локти, ее рот округлился буквой «о», и она мелко затрясла головой, не в силах поверить, что мы уезжаем, или смириться с этим.
Когда они с мамой вернулись в дом, руки Энни, висевшие как плети, странно дернулись, прежде чем она потянулась меня обнять.
– Береги себя, Стелла, – только и сказала она. – Береги себя.
Я ожидала увидеть слезы в ее глазах, но они были совершенно сухими.
Как повсюду на острове, сегодня здесь нет никаких признаков движения. Даже озера кажутся мертвенно- тихими, точно стянутые корочкой льда. Я медленно обхожу их по берегу, направляясь к дому Энни, первому из особнячков, выстроенных в шахматном порядке.
Энни Уэбб всегда опекала меня, словно я была ее собственной дочерью. Она могла бы быть членом нашей семьи, названой тетушкой для всех нас. От воспоминаний все дурные предчувствия вдруг начинают казаться мне глупыми. Но тем не менее на острове все уже совсем не так, как прежде.
Подойдя, я громко стучу в дверь – мой стук гулким эхом отдается в доме. Слышится слабое шарканье приближающихся шагов, дверь медленно открывается, и я оказываюсь лицом к лицу с Энни.
Забыв дышать, я не свожу с нее глаз. Я вижу обвисшую кожу на ее лице, глубоко запавшие под скулами щеки, отчего глаза кажутся неестественно большими. Скрюченная спина заставила ее согнуться почти пополам. Я медленно выдыхаю и улыбаюсь, старательно скрывая свои эмоции от того, как сильно она постарела.
– Здравствуй, Энни!
– Стелла? – Старуха чуть наклоняет голову. – Стелла Харви? – Рука, опирающаяся на дверной косяк, трясется. – Рэйчел сказала, что ты приедешь, и я гадала, когда же ты заглянешь ко мне. – Помолчав, она улыбается: – Ну, моя дорогая, незачем стоять в дверях и мерзнуть. Тебе лучше войти.
Я шагаю в ее просторную прихожую, и меня сразу охватывают воспоминания. В углу по-прежнему тикают напольные часы, а на стене висит знакомый гобелен с изображением леса.
– Дай-ка я на тебя посмотрю, – приговаривает Энни, взяв меня за локти и поворачивая к себе. Она качает головой, и провалившийся рот растягивается в улыбке. – Сколько лет прошло, – произносит она. – Не представляю, узнала бы я тебя, если бы не ждала!
– Рада тебя видеть, Энни! – говорю я, проходя за ней через гостиную в кухню.
– Чего тебе налить? Ты всегда любила горячий шоколад.
Я улыбаюсь.
– Чего захочешь.
– Тогда будем пить чай, – решает Энни, разыскивая чашки. – Садись, – велит она, и я отодвигаю стул от маленького круглого столика, который так и стоит посреди кухни. Сколько раз я сидела здесь, пока Энни угощала меня горячим шоколадом и печеньем! Я набивала карманы «Джемми Доджерсами»
[3] и конфетами, чтобы потом съесть их в домике на дереве, а Энни гордо стояла на пороге, когда я уходила, набив живот сладостями.
– Сколько же лет… – ностальгически повторяет она.
– Двадцать пять, – подсказываю я.
Старуха кивает:
– Я знаю. Это я хорошо помню, – она поворачивается ко мне со слезящимися глазами и подходит к столу, аккуратно ставя чашки на подставки. – Я так горевала, узнав о твоей маме. Какая страшная авария, – бормочет она. Я не знаю, как Энни узнала о нашей трагедии, – на похороны она не приезжала. Видимо, отец сообразил ей позвонить. – Она была особенной женщиной… – Ее голос срывается, не давая договорить. – Но я очень рада увидеть тебя. – Она выпрямляется, насколько позволяет спина, и протягивает мне руку над столом: – Я очень скучала по тебе и по вашей семье.
– А я еще больше скучала по всем вам и по острову!
– Угораздило же тебя сейчас приехать, – Энни качает головой, будто я совершила серьезную ошибку. – Лучше бы ты этого не делала, Стелла. Для тебя сейчас не самое подходящее время.
– Я была так потрясена этой новостью, – признаюсь я. – Я не могла в это поверить.
– Так ты поэтому приехала?
– Не знаю, – сомневаюсь я. – Отчасти. – Я смотрю в окно. Летом у дома цвел вереск, розы и лаванда, однако сейчас садик выглядит голым и мрачным. – Есть вопросы, которые я хочу прояснить. Я слишком давно ломаю над ними голову.
Глаза Энни округляются, она убирает руку и обхватывает чашку. Глядя на темный чай, она осторожно делает глоток. Я жду, что она начнет расспрашивать меня, но Энни молчит.
– Ты с кем-нибудь уже виделась? – спрашивает она наконец.
– Только с Эммой Грей, – отзываюсь я, зажмурившись при воспоминании о странной встрече с ней. – И с Фреей Литтл, журналисткой.
Я вспоминаю ее слова о том, что полицию особенно заинтересовала Энни Уэбб, и меня передергивает от догадки: Фрея ждет, что я начну выведывать у Энни какие-то секреты.
Но пока писака знает явно больше моего, я не могу сказать ей, что не желаю иметь с ней ничего общего.
– Эвергрин будто вымер, – тихо добавляю я.
– Люди напуганы. Сперва чьи-то останки, теперь допросы. Журналисты вроде этой Фреи просто стравливают нас!
– Это ужасно.
– Да, – Энни переводит взгляд на окно. – Можно было бы надеяться, что общая беда объединит соседей, однако… – она качает головой.
– Отчего же так не выходит?
– Из-за таких, как эта Фрея, – Энни снова поворачивается ко мне. – Полицейским положено задавать вопросы по должности, но журналисты просто норовят залезть в душу. Лучше держись особняком, Стелла, тогда ты не станешь частью чьей-то абсурдной выдумки.
– Энни, а ты? – спрашиваю я. – Тебя не трогают?
Энни всегда была старейшиной острова. Мысль о том, что ее преследует кто-то вроде Фреи Литтл, беспокоит и злит меня.
Энни пожимает плечами.
– О, я вполне могу сама о себе позаботиться, – убеждает она, хотя ее усталые глаза говорят о другом. – Почему-то всем кажется, что у меня есть ответы на все вопросы. – Она едва улыбается мне. Я ерзаю на стуле: Энни Уэбб должна знать, что я тоже пришла за ответами, пусть даже на совсем другие вопросы. – Расскажи, чем ты занимаешься, – вдруг говорит Энни, будто важнее сейчас ничего нет.
– Я семейный психолог, – отвечаю я, немного расслабившись и взяв свою чашку. – Консультирую семьи.
