Минуту они молчали, и Бонни предвкушала, что сейчас узнает нечто сенсационное. В ней росло взволнованное ожидание: наконец-то ей откроют тайну, которую она навсегда оставит при себе.
– Итак. Речь идет о маленьком сумасбродстве… – начала Айона, покусывая губу и загадочно улыбаясь.
– Продолжай! – восторженно захохотала Бонни, однако тут же оборвала смех, побоявшись показаться слишком ребячливой.
– Я кое с кем встречаюсь.
– Да? – У Бонни упало сердце. Такого она не ожидала.
– Но об этом нельзя говорить ни одной живой душе.
– Что ты, конечно! – Бонни не проболталась бы и без предупреждения, но удовольствие от секрета было испорчено. Значит, теперь Айона будет проводить с ней меньше времени? Она должна была выяснить это немедленно. – Кто же он?
Айона отвела глаза:
– О, этого я тебе сказать не могу.
– Почему? – возмутилась Бонни.
Айона искоса взглянула на нее.
– Просто не могу, – ее губы чуть изогнулись в легкой улыбке. Бонни не могла оторвать от них взгляд.
– Тогда зачем ты мне вообще что-то рассказываешь, если не можешь сказать, кто это?
– Ну, не будь такой, – Айона склонила голову. – Мы же подруги, ты должна мне доверять.
Однако Бонни с этим не могла смириться. Айона смотрела на нее, едва сдерживая улыбку, и это лишало ее покоя.
– Не понимаю, почему нельзя сказать мне, с кем ты встречаешься!
– Это должно быть секретом, вот почему. Никто не должен знать.
У Бонни голова шла кругом: наверняка это кто-то из тех, кого она знала. Видимо, у него уже есть девушка или он гораздо старше Айоны. Бонни прислонилась спиной к толстому стволу дерева, когда Айона уже завела разговор о другом, и вдруг поняла, что ей просто придется какое-то время подождать, чтобы узнать остальное.
– Не сердись на меня, – попросила Айона, взяв ее за руку.
Бонни почувствовала, как ее тянут за запястье: Айона рассматривала бисерный браслет, который ей накануне подарила Стелла. Бонни вспыхнула, спохватившись, что забыла снять его. Стелла сплела этот браслет самым первым и очень гордилась им, когда вручала старшей сестре. Бонни собиралась снять его, прежде чем его кто-нибудь увидит.
– Что это? – спросила Айона. – Браслет дружбы?
– Да.
– И кто же твоя новая подруга? – засмеялась Айона. – Мне пора ревновать?
Бонни захотелось, чтобы подруга существовала на самом деле, и даже собиралась соврать о ней, чтобы увидеть, как отреагирует Айона. Однако в глубине души она знала – Айоне это будет безразлично. Кроме того, Стелла сплела еще с десяток точно таких же браслетов и несколько уже продала, и если Айона узнает правду, Бонни окажется в глупейшем положении.
– Это сделала сестра, – помолчав, ответила она.
– Очень мило!
Бонни поглядела на руку.
– Я хочу подарить его тебе, – сказала она, развязывая браслет.
– О, отлично. Спасибо! – поблагодарила Айона. Бонни, не поднимая глаз, сосредоточенно повязывала бисерную полоску ей на запястье.
«Теперь, – подумала она, – все будут знать, что ты моя подруга».
Дэнни почувствовал облегчение, когда мама перестала расспрашивать его о происшествии на пляже. Он даже начал надеяться, что взрослые поверили в то, что там не случилось ничего особенного.
Он испугался не меньше Тесс, когда она забежала в пещеру с намерением помочиться. Дэнни вскочил на ноги – он не мог продолжать прятаться, раз она собиралась спустить штаны. Не хватало, чтобы он нечаянно подсмотрел, а кто-нибудь узнал бы об этом!
Он кинулся из пещеры так быстро, как только мог, но выход был узким, и он на бегу налетел на Тесс. Он едва не ударился о скалу, когда она подняла крик, слишком театрально, как показалось Дэнни.
Теперь он определенно жалел, что пошел на пляж. Необязательно было видеть ее в ту ночь, у него имелась масса других возможностей. Тем более что она почти каждый вечер приходила к ним на ужин.
Мария ставила курицу в духовку, когда в окно кухни громко постучали: Сьюзен Карлтон. Понимая, что подруга пришла поговорить о Дэнни, Мария смутилась оттого, что до сих пор сама не навестила ее. Она не признавалась даже себе, что избегает Сьюзен.
– Заходи, – громко позвала Мария, нахмурившись и стягивая рукавицы. – Будешь чай?
Сьюзен с порога взглянула на часы.
– В такое время пьют вино.
Мария с облегчением выдохнула.
– Конечно, – улыбнулась она. – Извини.
Сьюзен махнула рукой.
– Не стоит. Я решила зайти, пока ситуация не стала еще более неловкой.
Мария наполнила два бокала хорошим «Шабли», которое Дэвид купил на материке, и вышла вслед за Сьюзен в сад.
– Дэнни ничего не рассказывает, – со вздохом начала она. – Сказал только, что все было не так, как казалось. По-моему, он не собирался прикасаться к Тесс или пугать ее. А что говорит Тесс?
Сьюзен тоже вздохнула.
– По ее словам, она зашла в пещеру, чтобы помочиться, и спускала брюки, когда Дэнни внезапно выскочил из темноты и схватил ее.
Мария вздрогнула – Сьюзен говорила отстраненно, глядя в сторону. Она явно не верила, что все было именно так.
– Прости, – повторила Мария. – Я знаю, Тесс не стала бы лгать, но я не могу поверить, что Дэнни хотел сделать что-нибудь подобное.
Сьюзен покачала головой и тронула ее за руку. Если кто и понимал Дэнни, так это подруги Марии. И Сьюзен, и Энни знали, что Дэнни нелюдим и замкнут, однако он не из тех, кто способен кого-либо обидеть.
Мария радовалась, что разговор между ними наконец состоялся и теперь о досадном инциденте можно забыть. Она совершенно успокоилась и думала совсем о другом, когда за ужином Айона заявила:
– То, что случилось прошлой ночью, было ужасно.
Мария заметила, как у Бонни отвисла челюсть и дочь замерла с наколотой на вилку картофелиной.
– Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь, Дэнни? – продолжала гостья.
Мария взглянула на сына. Дэнни сидел с пылающими щеками, нижняя губа подергивалась.
– Я не думаю, что… – начала Мария, но Дэнни отодвинулся на стуле – одна из ножек съехала на землю, стул упал – и мальчик кинулся со всех ног к домику на дереве, за считаные секунды забравшись туда по деревянной лестнице. Все ошеломленно смотрели ему вслед.
Стелла готова была побежать за братом, однако Мария накрыла ее руку своей, удержав на месте. Дэвид забарабанил пальцами по столу, не зная, что делать с этим эмоциональным взрывом. Бонни сидела красная и злая, сжав челюсти, и Марии очень захотелось, чтобы дочь хоть раз не поддалась гневу, а любила брата таким, какой он есть, как любили его остальные.
