Подруга усмехнулась.
– Ты знаешь, у тебя слишком много вещей, – сообщила она, откладывая шарик.
Бонни огляделась, собираясь возразить, однако не нашла слов. Это была правда, она всегда получала почти все, что просила. В детстве на дни рождения и Рождество ее заваливали подарками, а когда на одном из сеансов в «Останься-поиграй» Бонни заинтересовалась одной из игрушек, на следующий день у нее появилась точно такая же.
– У нас с тобой очень разная жизнь, – ласково проговорила Айона. – Как мы вообще стали подругами? – шутливо добавила она и крепко обняла Бонни. – Знаешь, я давно хочу тебе кое-что сказать.
Бонни совсем не ожидала, что подобное выплеснется из уст подруги. Если бы она могла знать, что ей придется услышать, она бы зажала Айоне рот, чтобы та не смела лгать.
Мария заметила, что Айона смутилась. В ответ на обычную просьбу рассказать о себе девушка лишь отмахнулась:
– О, мне почти нечего рассказывать.
От Марии не укрылось, что Бонни перестала есть. Ее вилка зависла по пути ко рту, и теперь Бонни медленно опустила ее на тарелку вместе с наколотым кусочком свинины.
Все, что хотелось сейчас Марии, – побольше узнать об Айоне. Она чувствовала себя уязвленной, ничего не зная о гостье.
Но Дэвид уже переменил тему разговора. Возможно, он заметил, что Айона не хочет откровенничать, а может, ему просто было безразлично. Мария осталась раздосадована.
Помогая Дэвиду собирать тарелки, она последовала за ним на кухню, где муж стал рассказывать ей, что видел утром Грэма. Мария прикусила губу, собираясь перебить его и сказать, что это сейчас не важно, когда муж спросил:
– Ты знаешь, что они продают дом?
– Что?
– Это идея Сьюзен, – подтвердил Дэвид, когда они остановились у раковины. – А ты ничего не знала?
– Нет, – Мария удивленно покачала головой. – Она не сказала мне ни слова!
– Странно.
Да, это было странно. Мария не могла понять, почему подруга скрыла от нее это. С другой стороны, Сьюзен в последнее время ходила сама не своя.
– Надо будет поговорить с ней, – произнесла она, когда Дэвид ее обнял.
– Ты ведь счастлива здесь? – спросил он. – Не хочешь уехать?
– С острова? – ахнула Мария. – Ни за что! С какой стати?
– Я просто спросил, – Дэвид улыбнулся и поцеловал жену в волосы. – В последнее время ты какая-то встревоженная.
Мария пожала плечами. Внезапно желание объяснить мужу, что ей нужно побольше узнать о подруге их дочери, показалось пустячным. Дэвид вышел и попрощался с Айоной, проводив ее до боковой калитки, а затем вернулся к раковине и принялся оттирать кастрюлю.
Заметив Бонни в дверях, Мария рассмеялась:
– Ты меня напугала, – сказала она. Но ее лицо вытянулось, когда Бонни гневно уставилась на нее. – Что случилось?
– Почему мы сюда переехали? – вдруг спросила дочь.
– Прости, что?
– Я спрашиваю, почему мы сюда переехали? Зачем перебрались на остров?
Мария невольно улыбнулась.
– Я тебе уже рассказывала. Мы хотели уехать из Бирмингема и начать новую жизнь. Твой папа увидел, что паром продается, и понял, что это прекрасная возможность…
– Да, я слышала эту историю. А какая была настоящая причина?
– Это и есть настоящая причина, – медленно ответила Мария, бросив взгляд на Дэвида, который появился позади Бонни со стопкой тарелок.
– Вы можете оба продолжать свою отрепетированную речь. Я надеялась, что хоть один из вас будет честным со мной, – резко сказала дочь и вышла из кухни.
– Что произошло? – негромко спросил Дэвид у жены. – Ты дрожишь.
– Я просто… – начала Мария, не сводя глаз с двери, за которой скрылась Бонни. – У меня такое чувство, Дэвид, что вот-вот все выйдет наружу.
Мария была права – очень скоро все действительно открылось. Но к чему она была совсем не готова, так это к тому, что ее предадут.
Настоящее
Глава 19
В отделении полиции я оказываюсь без пяти четыре. С тревожным холодком под ложечкой я безуспешно пытаюсь сосредоточиться на старом черно-белом фильме, который идет по телевизору в холле. Невидимые узлы внутри меня с каждым вдохом затягиваются все туже.
Когда меня наконец вызывают в комнату к брату, я чувствую, как от волнения тошнота подкатывает к горлу, но я хватаю сумку и пальто и иду за Харвудом по длинному коридору к закрытой двери в конце. Сейчас я так нуждаюсь в ком-то близком рядом с собой, но единственный человек, которому тоже полагается быть здесь, не приедет, даже если ее долго упрашивать. Кроме того, я так и не смогла заставить себя признаться сестре, что по собственной воле решила повидаться с Дэнни.
Спустя восемнадцать лет разлуки мне остается только догадываться, как теперь выглядит мой брат. В голове возникают неясные образы, большинство из которых, как я понимаю, просто версии двадцатидвухлетнего парня, каким я видела его в последний раз.
Голос детектива Харвуда возвращает меня к действительности:
– Мисс Харви, вы в порядке?
– Я не знаю, чего ожидать, – признаюсь я. – Я слишком давно его не видела. Он уже там? – указываю я на дверь.
– Да.
– Вы пойдете со мной?
– Нет, вы останетесь вдвоем с братом. Вы все еще этого хотите?
Я слабо киваю головой. Верю я ему или нет, но брат признался в полиции, что столкнул Айону с утеса, и, возможно, мне придется принять это как факт.
Харвуд распахивает дверь, и я захожу внутрь. За столом сидит человек, совсем не похожий на того, кого я представляла. Этому мужчине в следующем месяце исполнится сорок, у него короткие темные волосы, аккуратно подстриженные возле ушей, а надо лбом оставлен небольшой кок с едва заметным оттенком седины. Глядя в его широко раскрытые темно-карие глаза за очками в тонкой металлической оправе, я одними губами произношу его имя, ожидая, что мужчина отрицательно покачает головой и скажет мне, что я ошиблась кабинетом.
Дэнни поднимается, когда дверь за моей спиной закрывается. Я медленно двигаюсь к столу, смахивая выступающие слезы, однако когда подхожу совсем близко, брат снова садится. Все это время он не сводит с меня глаз.
Молча опустившись на стул, я открываю рот, но не могу произнести ни слова. Мне хочется сказать Дэнни, что он хорошо выглядит. Что, несмотря на то что он, по его словам, сделал, брат выглядит красивым и умным. Его рот дергается, будто и Дэнни подыскивает нужные слова. Спустя целую вечность я прерываю молчание.
– Я скучала по тебе, – произношу я. Слова разлетаются в воздухе, и Дэнни поднимает глаза кверху, будто стараясь поймать их. На самом деле я знаю, что он изо всех сил сдерживает эмоции: так он делал в детстве, когда не хотел плакать, – смотрел поверх наших голов.
