– И еще… – Я замолкаю, не зная, стоит ли делиться этой информацией. – Мне кто-то подбросил записку. После всего, что случилось с Дэнни, в четверг, я забыла вам рассказать. Там сказано, чтобы я прекращала копать.
– Вы сохранили записку? – коротко спрашивает Харвуд, ястребом следя за мной, пока я шарю по карманам.
Через полтора часа наш разговор с детективом наконец-то завершен. Я говорю ему, что мне нужно в туалет, и мы прощаемся. Покинув кабинет, я поворачиваю направо по коридору, минуя череду комнат, из-за дверей которых тихим гулом доносятся голоса. Мои мысли так заняты вопросами детектива и тем, что же Харвуд будет делать с запиской, что я уже подхожу к выходу, когда разговор за одной из дверей останавливает меня.
– …не только тот факт, что тело нашли в другой части острова, – произносит мужской голос. Оглядываясь, я прижимаюсь спиной к стене, но разговор идет слишком тихо, чтобы я могла разобрать его целиком.
– Повреждения от падения могли стать причиной смерти…
– …не уверены?
– Нет, не похоже, – произносит еще кто-то, прежде чем их голоса затихают. Я придвигаюсь еще ближе.
– …и замаскировали под удар о камни?
– Да. Использовали какой-то тупой предмет.
Хлопает дверь, пропуская в коридор женщину. Она подозрительно смотрит на меня, я выпрямляюсь и следую к выходу.
Так вот почему Харвуд считает, что Дэнни невиновен! Полиции известно слишком много для того, чтобы объяснение Дэнни вписывалось в общую картину.
Сердце кувалдой стучит в груди, когда я выхожу на улицу. Солнце пытается пробиться сквозь тучи, однако поднимается ветер, и я плотнее закутываюсь в пальто. Прогноз на ближайшие дни не обнадеживает. Говорят, что надвигается шторм, хотя сейчас белые облачка не грозят даже легким дождем.
Из моей сумки звонит телефон: Фрея.
– У меня только что состоялся очень интересный разговор, – сразу заявляет она.
– Вот как? – Я потираю припухшие от недосыпания глаза и уворачиваюсь от велосипедиста, который без предупреждения заезжает на тротуар и снова съезжает на дорогу.
– С матерью Айоны!
– Да? – Я останавливаюсь как вкопанная. Айона упоминала о своей матери лишь однажды, и ее слова были такими холодными, что я содрогнулась. Та самая мать, которая все двадцать пять лет не замечала, что ее дочь пропала.
– Я собираюсь встретиться с ней, – возбужденно говорит Фрея. – Уже сажусь в поезд. У меня такое чувство, что она не до конца откровенна. Надеюсь, при встрече она расскажет больше, но… – Фрея делает паузу. – Не знаю, насколько можно доверять тому, что она говорит, но я подумала: может, вы тоже захотите поехать?
У меня перехватывает дыхание при мысли о встрече с женщиной, которая могла бы рассказать об Айоне больше, чем большинство других. Эта девушка была загадкой, и если что-то способно помочь мне собрать из кусочков единое целое, дабы понять, что же произошло у них с Дэнни, то мне стоит поехать.
– Хорошо, я приеду, – без колебаний отвечаю я.
– Тогда жду вас на вокзале Нью-стрит в три часа.
– Нью-стрит?
– Там, где живет мать Айоны, – отзывается журналистка. – В Бирмингеме.
Глава 23
Фрея объяснила мне, что договорилась встретиться с Эндж, матерью Айоны, в пабе в Болсолл-Хит, и добавила, что это не то место, куда она пошла бы в одиночку. Я нашла этот паб в телефоне и про себя согласилась с Фреей, гадая, отчего название Болсолл-Хит кажется мне знакомым.
Хотя мои родители родом из Бирмингема, они почти не ничего не рассказывали о своей жизни до переезда на Эвергрин, несмотря на мои настойчивые расспросы. Я знала только то, что свой первый дом они купили в Ширли, недалеко от дома бабушки Джой, где выросла мама. Они никогда не говорили о своем желании посетить Бирмингем, и поэтому я никогда там не бывала.
На Нью-стрит я встречаю Фрею, томившуюся нетерпеливым ожиданием. Она широким шагом пересекает станцию в поисках стоянки такси, оставляя меня плестись позади.
– Ее уже наверняка допросили в полиции, – предполагаю я, поравнявшись с ней.
– Разумеется, – Фрея останавливается у выхода, но вдруг обнаруживает очередь такси. – Она опознала останки, и детективы, вероятно, уже обыскали ее дом.
– И что она может сказать нам такого, чего не сказала им?
Фрея пожимает плечами:
– Может, и ничего.
– Значит, эта поездка может оказаться напрасной.
Журналистка поворачивается ко мне:
– Нельзя так настраиваться. Все лучше, чем ничего.
– Удивляюсь, как это она согласилась с вами встретиться, – бормочу я, когда Фрея наклоняется к таксисту и называет адрес.
– Что с вами такое сегодня? – спрашивает она меня, усевшись на заднее сиденье.
Я пожимаю плечами. Уже несколько дней я хожу подавленная, но мне очень хочется переговорить с Эндж.
– Я не знаю, чего ожидать, – признаюсь я. – Я не привыкла к такому, в отличие от вас, и не понимаю, зачем вы меня позвали. Ведь на острове я оказалась бесполезной.
Фрея вопросительно смотрит на меня.
– Вы просили меня поговорить с островитянами. И до сих пор сообщали мне подробности, о которых наверняка не имели права сообщать, а что я дала вам взамен? Стала центральной фигурой скандала?
Фрея удивленно округляет глаза:
– Вы действительно так считаете? Что я вас использую?
– Я не знаю, что думать, – бурчу я. – Я так устала, что готова разрыдаться прямо сейчас.
Фрея берет меня за руку, сжимая ее.
– Той ночью на пляже я не поверила, что Дэнни сделал что-то плохое, – неожиданно произносит она.
Я без труда вспоминаю, как маленькая Фрея отстала от небольшой группы девочек, осаждавших Тесс.
– Как это понимать?
– Он выглядел насмерть перепуганным. Я сразу подумала, что он ни в чем не виноват. Да и с его признанием что-то не то, – она глубоко вздыхает. – В любом случае я не удивлена, что Эндж согласилась на встречу. Стоило мне пообещать ей бесплатный ланч, как она охотно ухватилась за мое предложение. Для кого-то деньги решают все, – улыбается Фрея. Может, я ошибаюсь, но ее улыбка кажется мне искренней.
– Это звучит отвратительно, – возмущаюсь я. – Мать рада обсудить свою мертвую дочь за бесплатным обедом. – Меня передергивает. – И мне плохо от мысли, что Эндж до сих пор не озаботилась тем, что ее дочь пропала.
– Ну, мы же не знаем ее ситуации.
– Нет, но все же…
– Надеюсь, об этом мы узнаем сегодня. Возможно, у них были весомые причины не общаться. Нельзя судить незнакомого человека, даже не поговорив с ним. Я думала, вы знаете об этом лучше, чем кто-либо другой.
